Вот как бывает – нам уже слова не нужны.

– Мне понравилась на вкус твоя помада, – говорю тихо и, притянув Лизу к себе, целую.

Она снова упирает руки мне в плечи, но через секунду впивается в них ногтями и отвечает на поцелуй. Она проникает в меня еще глубже вместе со вкусом помады и своим дыханием.

Чертова баба!

Ненавижу и… хочу.

Мы целуемся так, как будто не можем насладиться, как будто мало. Одна ее рука тоже запутывается в моих волосах, и я понимаю, почему Лиза стонала. Сам хочу застонать.

Провожу свободной рукой по бедру, поднимая платье, нахожу край чулок и очерчиваю кружево.

Лиза сама подается вперед, но, кажется, цепляется каблуком за ступеньку и начинает падать. Я лишь немного успеваю поддержать, чтобы смягчить удар, но падаю вместе с ней. И оказываюсь сверху, вжимая женское тело в ступени. Платье уже высоко – я вижу черные чулки, черные стринги и красные туфли.

– Вадим…

Это очень неуверенное предупреждение. Хотела бы – прекратила.

Найдя шов платья сбоку, рву до самого конца, до плеча.

18. Глава 14 Лиза

Слышу треск платья и понимаю, что мы перешли черту.

Все изменилось, когда мы подъехали к дому, я почувствовала это. Я знала, о чем он думает – и эти мысли передавались мне. Они меня нервировали, но и… возбуждали.

Чертов мальчишка смог забраться ко мне в голову! Хотя какой он мальчишка, если я уже окрестила его два часа назад мужчиной?

Движения хищника на лестнице, взгляд полный похоти, а я не двигалась.

Сама же хотела… Или нет?

Я же, идиотка, не сдержала стон, когда сильная рука потянула меня за волосы. Это было не больно… Нет, от этого подкосились колени, а живот стянуло в предвкушении. Чертовски эротично, хотя чуть добавить силы – уже жестко.

А потом мы оказываемся на лестнице, мое платье трещит по шву, а я могу думать только о языке Вадима у меня во рту. Он целует с каким-то исступлением, как будто ненавидит за это и себя, и меня.

И… как будто он хочет сделать больно нам обоим.

Мне в ягодицу, в поясницу, под лопатки и в затылок впиваются ступени, но плевать, потому что беспокоит сейчас другое. То, что упирается мне в бедро, пусть и через ткань брюк.

Платье лоскутом, так же как и я, распластывается на лестнице. Вадим стоит надо мной на коленях на ступеньку ниже и смотрит. Разорвать смог, а вот, прервав наш бешеный поцелуй, будто боится снова дотронуться. Он просто смотрит.

Я почти обнажена, хотя одежды на мне предостаточно. Чулки, нижнее белье и туфли. И вдруг приходит осознание, что обнаженнее я еще не была.

Слышу лязг ремня, успеваю лишь прошептать:

– Вадим, нет…

А он уже во мне, даже незаметно для меня отодвинув трусики. Сразу реагирует тело, а потом только голова. Что я делаю? Что я ему позволяю?

Уже поздно говорить «нет», хотя я и повторяю:

– Нет, нет, нет…

Вадим не слышит. Начинает двигаться медленно, хотя сразу вошел жестко, полностью.

Неправильно все это, так нельзя, но… сама же хочу. Нахожу пальцами пуговицы на рубашке, но не выдерживаю – тяну от воротника в бока, разрывая дорогую ткань рубашки от Армани или еще какого дизайнера. Похрен, в принципе.

Вадим снова перемещает руку на мой затылок и вместе с уже грубым толчком сильнее натягивает волосы. Я не могу так… Где-то прошлое путается с настоящим – и я не знаю, чему верить.

Я даже запутываюсь в собственных эмоциях и ощущениях.

Но это приятно.

Боль от впившихся ступенек начинает смешиваться с наслаждением. Я забрасываю ноги на Вадима, цепляя шпильками его брюки вместе с боксерами, и стягиваю вниз. Ему нравится, как я выгляжу – постоянно трогает окантовку чулок, перемещает руку на край лифчика.

Ему нравится ходить по краю, но мы уже перешли все границы. Я схожу с ума с каждым толчком, с каждым прикосновением. И стону уже как порноактриса. А мне похрен. Вадим умеет доставить удовольствие женщине. И сейчас он старается так… Так… Что я схожу с ума. Так что можно смело заключить: дело не в возрасте.