Но в ответ слышу только короткое и грубое:

— Иди нахер.

Странно. Братец у меня, конечно, не подарок, но обычно он так себя не ведет. Я иду к себе, просматриваю конспекты и готовлюсь к завтрашнему семинару, а через час уже приходят родители. Уставшие и какие-то мрачные. Они вдвоем работают в небольшой автомастерской: папа занимается покраской машин, а мама в бухгалтерии сидит и еще на полставки на складе помогает. Работа у них тяжелая, особенно у папы — весь день на ногах, и поэтому я сразу бегу накрывать на стол, чтобы они могли поужинать.

— Сережка отказался есть, — говорю я маме.

— Понятно, — кивает она, и ужин проходит в полной тишине.

Наученная горьким опытом, я стою в сторонке и не лезу со своими вопросами до тех пор, пока родители не поедят. Но как только папа отставляет в сторону кружку с чаем, я тут же бросаюсь к нему:

— Папа, у меня важный вопрос. Мне в университете сказали, что у нас семестр не оплачен. Но ты же платил, правда?

Он вдруг замирает, его взгляд становится бегающим, растерянным, а потом утыкается в стену.

— Нет.

В груди ворочается смутное беспокойство, но я его старательно прогоняю и спрашиваю еще раз:

— Забыл? Пап, заплати скорее, лучше прямо сегодня через онлайн-банк. Иначе меня отчислят.

— Оля, — мама вдруг резко встает из-за стола, отходит к окну и скрещивает на груди руки. — Папа не будет платить. Нам нечем.

— Что?! — я не верю в то, что слышу. — В смысле нечем? Там на счету три миллиона было!

— Нам пришлось снять эти деньги, — говорит мне папа. — Мы не рассказывали тебе, но Сережа, оказывается, играл в онлайн-казино. Брал в долг большие суммы, иногда отыгрывался, а вот последний раз проиграл очень много. Он пытался скрыть это от нас, но в конце августа пришла повестка в суд. И нам пришлось… Не было другого выхода. Пойми нас.

— Конечно, она поймет, — резко перебивает его мама. — Что важнее: учеба или брат? Мне кажется, выбор тут очевиден.

Я машинально хватаю тарелку, стоявшую у мойки, но руки так сильно трясутся, что она выскальзывает и летит на пол. Звон, осколки по всей кухне.

— Криворукая, — привычно ругается мама. — Собирай, пока никто не наступил!

Но я не двигаюсь с места.

— Это были мои деньги, — тихо говорю я. — Вы не имели права их брать, не спросив меня.

— Это деньги моей матери! — срывается мама. — И они такие же твои, как и мои! Кто виноват, что она сдвинулась перед смертью и оставила все тебе! На твою блажь!

— Это не блажь. Это образование.

— Нам не по карману твое образование, — мама сама начинает собирать осколки, голос ее звучит зло и одновременно виновато. — Нет, чтобы учиться, как все. Могла со своей медалью хоть куда бесплатно поступить! Хоть в пед, хоть в мед. Но нет, это ж все недостаточно хорошо для нашей принцессы! Тоже мне, вообразила о себе невесть что! Поперлась куда-то, где одни олигархи учатся и где такие сумасшедшие деньги платить надо. Я думала, хоть парня там себе богатого найдешь и перестанешь на нашей шее сидеть, но нет. Хотя правильно: кто на тебя посмотрит, когда ты из книжек своих носа не высовываешь?

— Сколько он проиграл? — говорю я мертвым голосом. Мамины слова проходят будто сквозь меня, не задевая. Это все сейчас неважно. Важно понять, сколько осталось на счету денег. Может, если взять кредит и добавить к оставшейся сумме, то хватит хотя бы на семестр, а потом…

— Три миллиона двести, — говорит до этого молчавший папа. И у меня земля уходит из-под ног.

Я понимаю: это конец. Они выгребли мой счет дочиста. Да еще и своих денег пришлось добавить — не из воздуха же они взяли эти двести тысяч. Наверное, это те, что откладывали на отпуск в Турции, в которую мама давно уже мечтала съездить.