Ко мне подошла директор: «Сбили вы Ванечку с пути, товарищ командир, но он уперся – не смогла его переубедить, пусть уж едет, воюет. Вы там уж присмотрите за ребятами».

«Объясните родителям, что их дети, в основном, будут находиться в тылу, занимаясь переводом немецких радиограмм или допросов пленных немцев. Будут ежедневно физически тренироваться и, может быть, через годик, когда окрепнут, наберутся военного опыта, кто-то и станет ходить в тыл врага с боевыми группами таких же ребят из состава разведчиков. Так что в атаку их никто в нашем батальоне бросать не будет, ну а погибнуть, погибнуть и в Москве можно. Все будет хорошо, а ребята сделали правильный выбор – выбор настоящего человека».

Через несколько часов мы прибыли в батальон, ребят накормили, поставили на довольствие, выдали форменную одежду и определили места для ночлега в общем зале. С завтрашнего дня для них наступят военные будни. После знакомства ребят со своим будущим местом работы, я толкнул напутственное слово: «Помните, товарищи красноармейцы, от вашего перевода зависит очень многое: неправильно перевел, куда, например, передислоцируется часть, и вместо прибытия вы перевели, как убытие этой части с фронта, а в итоге, вместо ослабления фронта по факту произойдет его усиление, что повлечет гибель наших солдат в будущих атаках. То есть, может получиться, как в анекдоте, только с другими последствиями. Вы знаете, что в деревнях Ростовской области, Донбасса, Кубани используются местные обороты речи, зачастую, много слов из украинского языка, поэтому, услышав речь, не сразу и поймешь, что имелось в виду. Так вот, анекдот: «Приезжает внучок из столицы в деревню к деду. Дед выходит его встречать из дому и радостно говорит: «Внучок, ты, чи, пидрос! А внук ему в ответ: «Сам ты чипидрос, козел старый!» Так что, практикуйтесь в языке, разговаривайте между собой только на немецком, или один читает вслух, а другие слушают и переводят. Так же переводите записанные реальные немецкие переговоры. Каждый из вас будет прикреплен к радисту и станет посменно заступать вместе с ним на боевое дежурство, а в остальное время вас ждет учеба и спецтренировки».

А 13 декабря стали прибывать бойцы роты Малеева из Солнечногорска. К зданию школы подкатили две колесных немецких полуторки «MAN», четыре мотоцикла «Zundapp ks 750», которые в будущем в советском исполнении станут «Уралами». Сам Малеев вышел из легкового полевого вездехода «Kubelwagen Typ 82» – одного из лучших немецких военных автомобилей, простого в обслуживании и эксплуатации, за которым лихо подрулил второй такой же с разбитым боковым стеклом.

Мы обнялись с Алексеем.

– Молодцы, ребята, удачно сходили, фотографии делали, а что с потерями?

«Виноват, командир, не доглядел, – лицо Малеева помрачнело, – трое раненых и трое пали смертью храбрых, хоть мы и щипали немцев здорово, офицеров с унтерами разными человек сорок положили, да пехоты роты две, но и они огрызались. Нас только то, что мы из засады в лесу атаковали, и спасало от серьезных потерь. Мы, как скифы-кочевники, налетели, постреляли и ушли в лес, не принимая боя, и так постоянно в разных местах. Еще немного техники немецкой попортили, идущей по дороге, да три состава удалось взорвать. Крушение составов фотографировали, и, если удавалось, то атакованные нами колонны тоже, но это не всегда».

– Что делать, война.

Разведчики выгружали раненых красноармейцев и уносили их в комнату, определенную, как операционная нашего батальонного госпиталя, где за них принимались фельдшер и два врача, а также приписанные к медчасти санитары из пехотного пополнения. Тяпов, а затем и Черепов уже несколько дней обучали их общим медицинским премудростям. На поселковом кладбище похоронили привезенных троих разведчиков, под прощальные выстрелы почетного караула из бойцов роты Лаврикова.