– Вольно, майор, разойдись.

– Лагерь, вольно, разойдись!

Народ стал куда-то мигрировать по территории лагеря, а мы направились в кабинет начальства.

Нам подносили ведомости, гроссбухи, что-то еще.

– Пошли на склад, берите своих кладовщиков, поглядим, что там есть и сразу ведомости учета берем, наш бухгалтер и тыловик проверит.

Лицо командира погрустнело.

– Какие нормы расхода на ежедневное питание пленных? Так-с, Светлан, что там есть по ведомостям?

– Да я бы сказала, что нормы весьма хорошие. Мы на фронте не всегда так снабжались.

«Кстати, как раз они обед готовят, вот и посмотрим, как тут бойцов кормят. А как пленные принимают пищу?» – обратился я уже к майору.

– На полуторке развозим по объектам.

Мы стояли перед несколькими мешками крупы и ящиком картошки, которую чистили немцы.

– Это что, обычная норма отпуска такая, а по вашим ведомостям фашисты сжирают, как армейская бригада полного состава.

– Да, что с ними валандаться, фашисты и есть фашисты, пусть дохнут.

– Я не против того, что они фашисты, но сейчас они рабочая сила, которая должна восстановить всё то, что разрушили. Я посмотрел, как они работают – не бей лежащего.

– Я бы их расстрелял за саботаж, так нельзя же.

– Да, в немецком плену за такую работу их давно бы расстреляли. Хорошо, где продукты? На улице холодно – ноябрь, а казармы не топлены, обмундирование у них с войны что ли, где положенная униформа? Я бы тебя, майор, понял, если бы ты на это детский дом содержал бы или больницу обустроил. Но, я так понимаю, все это давно продано.

– Много ты понимаешь, товарищ полковник.

– Не вопрос, завтра я прибуду с представителями военной прокуратуры. Пусть они с тобой разбираются. Это надо же, сдает дела и ворует до последнего.

– Ты советского командира из-за каких-то немцев посадить хочешь.

«Вот они – советские командиры, – сказал я, указав на моих товарищей, – а ты, гнида, всю войну в тылу на теплых местечках ошивался. До завтра».

Мы вышли и укатили на Филипповском внедорожнике «Хорьх».

– Владимир, давай в НКВД, надо с этим майором разбираться.

В общем, на следующий день в лагерь прибыла целая комиссия из интендантов, юристов из прокуратуры и кадровиков. Не знаю, кому-то отстегивал долю майор или все себе оставлял, но никто его прикрыть не смог. Под следствие попали все, плоть до красноармейцев из охраны. Учитывая развитое доносительство в это время, повязанными должны были быть все, просто доли у всех разные.

Снова увидевший меня Гришанов, замахал руками: «Кольцов, ты мне скоро во сне сниться будешь, чего опять хочешь?»

– Алексей Иванович, сейчас в штате 5000 немецких рыл, а штат охраны и обслуживающего персонала там числится на лагерь в 1000 человек. Необходимо увеличивать штат до установленных норм.

– Я тебя услышал. Согласен, что этот штат был, когда в лагере 1500 человек и числилось, а затем три лагеря в один объединили, а штат сотрудников старый оставили.

Оформили мне положенные штатным расписанием две роты – одну охраны лагеря в 100 человек и роту из 34 бойцов тылового обеспечения лагеря. На службу в лагерь были зачислены комротами с армейскими званиями капитан Боголюбов Александр, ставший моим замом по тылу – начальником взвода обеспечения, который сразу взял под свой контроль лагерные склады с обмундированием, топливом и продовольствием и замом по режиму и боевой подготовке капитан Игорь Кожуков. Три десятка бойцов сразу же поступили на новую службу. Теперь надо было оповестить еще наш демобилизованный рядовой и сержантский состав и офицеров, кто желал бы продолжить службу в Наркомате внутренних дел в охране лагеря или в городской милиции. Все это решилось в ближайшую пару недель.