Девочку забрали мы с Бурятом. Она собрала все свои вещи, еще что-то дорогое для себя от родителей. Все это мы погрузили в «Виллис» и доставили в часть. А через два дня ко мне в кабинет вошел шаман.

– Не успел я, далеко был по делам у своего собрата, поздно увидел беду! Говорил же им поехать в большой город, не послушали, вот беда и пришла! Спасибо тебе, Кольцов. Я видел свершенную Арданом месть, души моих родных отомщены, но что делать теперь, не знаю. Галсан в ярангу не вернется, придется переезжать куда-то в новое место. Да и выросла уже девочка, надо ей в люди выходить.

– А чего одна внучка?

– Младшего сына и двух внуков смерть забрала. Сын, не успев жениться, в войну погиб, 15-летнего охотника – старшего внука медведь загрыз, младшего река забрала. А сейчас и второго сына и жену мою бандиты убили.

– Тяжелая доля, прости, что напомнил. Но ты сам себя уговорил, что пришло время присоединиться ко мне, Сандаг. Я буду рад, а Бурят молодой еще охотник, но уже большой командир, он сможет стать опорой твоей Гульчатай.

– Вижу, что имя Гульчатай для тебя что-то значит – это «цветок радости» на языке уйгуров. Многое знаю и вижу, а вот о себе и своем роде не дают увидеть. Закрыто для меня это. Чувствую лишь, да вот не уследил, не доглядел, один из рода остался!

– Внучка же осталась, Галсан, так что не один ты, а что ее имя значит?

– Хорошая судьба. А у нас род по мужчинам идет.

– Значит, у нее все впереди, а Гульчатай, это имя одной героини из фильма о басмачах, который и ты увидишь лет через 17.

Так в дивизии поселился шаман и его внучка в домике вместе с Бурятом. А вот с Семенычем было сложнее. Выписал я ему справку на имя другого человека о том, что он утерял паспорт, и купил ему билет на поезд. Одновременно выяснил, что там с его женой. Оказалось, что у нее оказались частые простуды и даже воспаления легких, а сырой и холодный климат под Рыбинским водохранилищем не способствует выздоровлению дыхательных путей. За ней на легковой машине поехал Ваня Трофимов с задачей взять только самое ценное из вещей, остальное купят здесь.

Позвонил я в Шахты: «Миша, к тебе приедет человек, ты его знаешь и сам лично сделаешь ему пластическую операцию, понял?»

– Сделаем.

– Миша Воронов, Сережа, надо сделать человеку новые документы.

– Восстановить?

– Совсем новые.

– Поняли, подыщем.

Семеныча узнали наши ветераны бригады. Он рассказал свою историю, после чего заработал наш административный ресурс. Боголюбов сделал ему пластику, подправив лицо, Тяпов подобрал, а Воронов оформил паспорт на одного умершего одинокого человека, подходящего по возрасту. Привезли его жену, больную женщину, которую положили в больницу для лечения, одновременно познакомив её с новым Семенычем, лежащим в соседней мужской палате. Та была в шоке, но, поняв, что Илларионович – это и есть ее спасенный Семеныч, как-то быстро ожила и пошла на поправку. Семеныч, то есть уже Илларионыч, после выписки стал работать у нас в общепите по своему поварскому профилю.

А в лесах под Улан-Удэ поисковыми группами нашлась и лагерная кепка Семеныча в лесном болоте, зацепленная Бурятом за тонкое дерево, растущее возле трясины. В связи с выяснением судьбы всех беглецов, дело о побеге закрыли, однако, все причастные к нему, конечно, понервничали.

Наступило лето и я, взяв половину отпуска, уехал в Шахты лечить нервы. Надоели мне эти «ЗК» и противный таежный гнус.

Перед тем, как убыть в отпуск я сделал следующее. Созвонился я с экскурсоводом Леной Когай из Гулистана насчет приобретения узбекских дынь и других местных фруктов. Связавшись с летчиками, договорившись с начальством, генерал я или нет, за их интерес, отправить в рамках полетных учений транспортный самолет в Ташкент, а затем в Ростов, но уже с грузом изюма, урюка, арбузов и дынь.