– Структурные проекты встали, в буквальном смысле, – сказала Энн. – Строительные компании сыты завтраками по горло, реальных денег они не видели уже полгода. Капитальное строительство лежит в нокдауне, переходящем в нокаут. Падение грузоперевозок продолжилось, правительство Грэма попыталось стимулировать ее, отправляя танкеры с биодизелем в Латинскую Америку и закупая обратным ходом русскую нефть в Венесуэле. Какое-то время это работало, но недолго. Сейчас в пути три танкера, остальные стали бункеровщиками в портах мексиканского залива – разгрузку и транспортировку нефти нечем оплатить.

– Да, и старина Кэррингтон продает венесуэльскую нефть на аукционах, – кивнул Марк. – Но покупателей нет, и «Тексас Петролеум» вот-вот объявит о частичном банкротстве.

– Это точно? – спросила Энн, делая какие-то пометки в своем облачном блокноте, который вызвала сразу, как только грациозно присела за стол Марка.

– Это инсайд, – сказал Марк. – А что по электроэнергии?

Он и сам знал, что происходит во всех сферах.

Марк имел имплантированный в мозг чип, связанный с интернетом. Программа чипа постоянно следила за курсами, котировками, отчетностью компаний – и транслировала это Марку прямо на подкорку. У Энн был точно такой же чип, такие же имели и многие другие «волки Уолл-Стрит». Марк считал, что, если бы они их себе засунули, хм… в задний карман джинсов, толку было бы столько же.

– Декабрьское потребление упало, – проворковала Энн. – Лоббисты в панике, сегодня сенатор Шот выступал перед избирателями…

Марк некстати вспомнил, что Данте Габриэль Шот был его однокашником, и даже входил с ним в состав почетного общества… как давно это было? В те годы Марк наверняка подкатил бы к Энн, и плевать на харрасмент, на ориентацию, и все такое…

– …и сказал, что сегодня США генерирует столько же электроэнергии, сколько Нигерия или Камерун. Или Алтайский Край России. Наши мощности стоят. На достройку первого термоядерного реактора нет инвесторов, потому, что выработанное электричество некому продавать. А в России таких уже шесть, в Китае – три, включая самый мощный в мире реактор в провинции Хубэй.

– Сделаем Америку снова великой, – фыркнул Марк.

– Про выступления мэра Нью-Йорка рассказать? – спросила Энн.

– Не надо, – ответил Марк. – И так тошнит. На работу на вертолете летаю. Ты как домой добираешься?

– Вы мне неплохо платите, – заметила Энн. – Беру аэротакси.

– Молодец, – похвалил ее Марк. – А что у нас с запусками спутников? Когда ожидается шестой «Фалкон»?

Пискнул селектор. Марк раздраженно щелкнул пальцами.

– К Вам посетитель, – сообщила темнокожая секретарша.

Марк ее не любил – недостаточно сообразительная. Но заменить не мог – нанял ее по квоте.

– Кто? – спросил Марк. – С какой целью?

Секретарша ответила не сразу, должно быть, задала те же вопросы гостю.

– С личным посланием, – наконец-то, сказала она. – Которое хочет передать лично Вам.

Странно…

– Секьюрити послание проверили? – уточнил Марк. – А то вдруг там бомба?

Он ожидал, что секретарша начнет уточнять у секьюрити, проверили ли они послание, и даже удивился, что она сразу ответила:

– Конечно, проверили. Там только картонный адрес, – и девушка несолидно хихикнула.

Марк ее понимал: с ее точки зрения, картонка в конверте – дикий архаизм.

У него точка зрения была другая.

– Пусть войдет, – сказал он, быстро глянув на Энн.

Та приподнялась:

– Мне уйти?

– Останься, – сказал Марк, выключив селектор. – Это много времени не займет, а нам есть, что обсудить.

Марк ожидал, что войдет курьер – латинос или азиат. Вместо этого, когда двери открылись, на пороге появилась хрупкая рыжеволосая девочка с внешностью балерины. Марк любил балет, и с удовольствием смотрел его в интернете. Европейский, конечно, американский толерантный, читай – гомосексуальный балет – его не вдохновлял.