«Это ты во всем виноват!»

И он обещал больше никогда к нам не прикасаться. Мы рожали в пять часов утра в гладильной комнате прачечной ручной стирки «Орел», и ночью наш муж снова принялся за свое.

«Ты что, не можешь потерпеть хотя бы неделю», – сказала я ему.

Мы рожали бесшумно, точно так, как это делали наши матери, которые никогда не позволяли себе кричать и жаловаться.

«Она работала на рисовом поле до тех пор, пока не начались схватки».

Мы рожали, заливаясь слезами, как Ногику, которая после родов три месяца пролежала в постели, страдая от болей и лихорадки. Мы рожали легко, за два часа, но потом в течение пяти лет у нас не проходила головная боль. Мы рожали через полтора месяца после того, как нас бросил муж, и отдали ребенка чужим людям, о чем теперь горько жалеем.

«После я так и не смогла забеременеть».

Мы рожали тайно, в лесу, потому что зачали не от мужа и не смогли это скрыть. Мы рожали в одном из номеров борделя в Окленде, на старом выцветшем покрывале, а из соседней комнаты доносились стоны и пыхтенье. Мы рожали в меблированных комнатах в Петалуме неделю спустя после того, как нам пришлось покинуть дом судьи Кармичела и перебраться в Рашен-Хилл. Мы рожали, распрощавшись с нашей хозяйкой, миссис Липпинкотт, которая не хотела, чтобы ее гостям открывала двери беременная служанка.

«Это выглядит крайне неприлично».

Мы рожали с помощью жены десятника, сеньоры Сантос, которая стискивала нам бедра и приказывала тужиться сильнее.

«Давай! Давай! Давай!»

Мы рожали, пока наш муж проводил время в одном из игорных домов Чайна-тауна. Под утро он вернулся в стельку пьяный, и мы не разговаривали несколько дней.

«За одну ночь он спустил все, что мы скопили за год».

Мы рожали в год Обезьяны. Мы рожали в год Петуха. Мы рожали в год Собаки, в год Дракона и год Крысы. Мы рожали в полнолуние, как Урако. Мы рожали в воскресенье, в сарае на краю поля, и на следующий день привязали ребенка к спине и отправились собирать ягоды с грядок.

Мы нарожали такое множество детей, что уже не помним, в каком году кто родился. Мы родили Нобуо, Сёдзиро и Аяко. Мы родили Тамедзи, который удивительно похож на нашего старшего брата, и с радостью посмотрели ему в лицо.

«О, это ты!»

Мы родили Эйкити, который удивительно похож на нашего соседа, и наш муж долго избегал смотреть нам в глаза. Мы родили Мисудзу, которая появилась на свет с пуповиной, обмотавшейся вокруг шеи, как четки, и мы поняли, что девочка непременно станет монахиней.

«Это знак, ниспосланный Буддой».

Мы родили Дайсукэ, у которого длинные мочки ушей, и поняли, что он непременно станет богатым. Мы родили Масадзи, когда нам шел уже сорок пятый год и мы утратили всякую надежду произвести на свет наследника.

«Я думала, что так и умру бесплодной».

Мы родили Фудзико, которая с первых дней узнавала голос своего отца.

«Он пел ей каждую ночь, когда она еще была у меня в животе».

Мы родили Юкико, чье имя означает «снег». Мы родили Асано, у которой короткая шея и широкие бедра, просто предназначенные для деторождения. Мы родили Каметиё, которая так некрасива, что найти ей мужа будет нелегко.

«Она так страшна, что оторопь берет».

Мы родили на редкость красивых детей и теперь сами с трудом верим, что это наша плоть и кровь. Мы родили детей, которые являются гражданами Америки и которые смогут наконец брать землю в аренду. Мы родили детей, страдающих коликами. Мы родили детей с искривлением стоп. Мы родили слабых и болезненных младенцев, которые появились на свет синюшными. Когда мы рожали, рядом не было наших матерей, которые подсказали бы нам, что делать. Мы родили шестипалых детей и смотрели в сторону, когда акушерка исправляла этот изъян с помощью остро отточенного ножа.