Тем не менее сокровенные аспекты мудрости великого Всеведущего Учителя, трудные для понимания, вероятно, не до конца были поняты даже теми, кто известен в качестве его основных учеников[101]. Владыка Дхармы Чогпа снабдил парный перевод комментариями, которые не согласуются с примечаниями Долпопы. Однако после того как Сазанг Мати обнаружил противоречия между трактатом и примечаниями, он снова написал примечания к переводу Шонга[102], что вызвало одобрение со стороны Шарпы Еше Гьялцена[103] и других, чьи доводы легко приняли все ярпа[104]. Как бы то ни было, опираясь на слова Мати, трактат и примечания вновь оказались не согласованы, поскольку, если бы это было не так, у него не возникло бы намерения инициировать новый перевод, отличающийся от перевода Шонга[105].

Новый перевод, выполненный традицией Джонанг, наверняка был важной частью попытки Долпопы утвердить и распространить воззрение жентонг и связанные с ним интерпретации и практики[106]. «Калачакра-тантра» и «Вималапрабха» представляли главную текстовую базу для новаторских учений Долпопы, а в беседах с учениками, говорящими на обоих языках, он понял, что прежний тибетский перевод Дро Лоцавы Шераба Драга, пересмотренный Шонгтоном Дордже Гьялценом, недостаточно ясно отражал глубокий истинный смысл. Незадолго до этого, в 1333 году, Долпопа завершил строительство большой ступы в Джонанге и, вероятно, тогда же дописал свой наиболее значимый труд «Горная Дхарма». Долпопа знал санскрит, его окружали способные переводчики, такие как Мати Панчен, Лоцава Лодро Пал, Кунпанг Чодраг Палзанг и Дрикунг Лоцава Маникашри, которые были великими практиками шестичастной йоги и знатоками Калачакра-тантры. Панг Лоцава Лодро Тенпа (1276–1342), известный тибетский знаток санскритской грамматики, также восхищался Долпопой[107].

Поразительно, что Долпопа и Будон, два величайших мастера Калачакры в истории Тибета, были современниками, жили в провинции Цанг и имели много общих учителей и учеников. Незадолго до появления нового перевода Джонанг, в 1334 году, Будон закончил подробные примечания к переводу «Калачакра-тантры» и «Вималапрабхе» Шонгтона и ежегодно учил этим текстам и комментариям[108]. Долпопа инициировал новый перевод, в котором то, что он пытался подчеркнуть, было бы изложено яснее, и написал комментарии. Он объяснил решение составить примечания и краткий обзор «Вималапрабхи» так:

Огромная удача, что в великом комментарии к «Калачакра-тантре» раскрыты все сущностные моменты глубокого окончательного смысла. С целью предотвратить ошибки в основном трактате я составил краткий конспект, написал важные примечания и много других текстов[109].

Примечания Долпопы к «Вималапрабхе» были настолько глубокими, что стоят на первом месте в списке его сочинений, составленном Лхеем Гьялценом. Это указывает на их величайшую важность среди написанных им тридцати восьми работ по Калачакре[110]. Очевидно, Долпопа и сам чувствовал, какое большое значение они имеют. Следующая цитата говорит больше о нем самом, чем о примечаниях:

Глядя на примечания к великому комментарию тантры, сам Владыка Дхармы воскликнул: «А-ла-ла! Чья это работа? Это просто невероятно!» Снова и снова складывая ладони у сердца, он произносил: «Когда смотрю на столь глубокое понимание окончательного смысла, то в изумлении задаюсь вопросом, кто же я такой?»[111]

Это не высокомерие, Долпопа был великим знатоком шестичастной йоги, практики стадии завершения Калачакра-тантры. Также он чувствовал вдохновение, дарованное царями Шамбалы – калки; его считали воплощением калки Пундарики, автора «Вималапрабхи». Также очевидно, что и сам Долпопа верил в то, что является перерождением Пундарики