– Зачем мне это? – рассердилась я. – Засмеют же!

– А ты никого не слушай, Ульяша, – напутствовала бабуля. – Поставь ангелочка на стол и, когда плохо будет, потри его крылышки. Сразу почувствуешь себя лучше. Он невидимый сидит у нас на правом плече и помогает.

– Скажешь тоже! Как может помочь статуэтка из глины?

– Не ворчи, прислушайся.

Я намеренно забыла фигурку дома, а когда пришла на работу, обнаружила ее в сумке. И так несколько раз выкладывала и столько же раз находила. Наконец решилась: поставила ее на стол рядом с ноутбуком. Мужчины покосились, прошлись по ангелу шутками и забыли.

Сейчас бабуля тяжело больна. Перевожу взгляд на семейное фото в рамке и вздыхаю. На снимке она сидит в кресле, а мама, папа, я и брат стоим за ее спиной. Все нарядные и веселые, фотографировались в кафе, где отмечали семидесятипятилетний юбилей бабули. Даже не верится, что прошел всего год, и счастье ушло из нашего дома.

Сейчас родители переехали в деревенский дом, чтобы присмотреть за хозяйством, братец Венька устроился аниматором в отель на море на все лето. Мы с Сэми, нашим песиком-корги, остались одни в пустой квартире.

Дверь открывается, и в отделение вваливается мой напарник Мишка. Сразу кажется, будто туча закрыла солнце, так в комнате стало темно и мрачно. Он только что привез очередного нарушителя, толкнул его на стул передо мной.

– Уля, зачем мажор приходил?

– А ты откуда знаешь?

Я открываю файл, готовлюсь вести допрос. Нарушитель, дядька с уставшим лицом и красными глазами, сидит, насупившись, и тяжело дышит.

– Все знают, – пожимает огромными плечами Мишка, – по рации инфа проскочила.

– Даже так?

– Не парься! За тебя переживаем, – смеется он. – Единственная женщина в команде. Так, что этому хлыщу надо было?

Ловлю на себе внимательный взгляд напарника и невольно сутулюсь, чтобы спрятать торчащую грудь. Еще и жара проклятая достала, чувствую, как пот течет по шее и спускается в ложбинку, а вытереться не могу: не раз замечала, как мужики на меня смотрят. У вещевиков даже просила рубашку на размер больше, не нашлось.

– Да, кто его знает, – отвечаю уклончиво. – Я не ожидала, что он будет таким прилипчивым.

Сосредотачиваюсь на работе, стараюсь не отвлекаться. День проходит быстро, но невольно вздрагиваю от каждого скрипа двери, так и кажется, что невыносимый мажор опять появится на пороге со своими безумными предположениями.

Как только стрелка приближается к пяти часам, хватаю сумку и тороплюсь к выходу. Мечтаю добраться до душа и наконец расслабиться в прохладе квартиры.

– Ульяна, – останавливает меня голос секретарши. – Загляни к шефу, вызывает.

– Ни пуха!

Коллеги сочувственно смотрят на меня. Мишка показывает кулак поддержки, мол, мы с тобой! Но мне от этого не легче, начальник у нас – суровый дядька. Открываю дверь в его кабинет и встаю навытяжку.

– Лейтенант Седых прибыла по вашему приказанию!

– Расслабься, – машет он рукой, трясет бумажками, я сдуваюсь. – Уля, что с иском делать будешь?

– Разберусь как-нибудь.

– Меня не устраивает «как-нибудь»! Адвокат требует тебя наказать.

– Так, накажите, – вылетает у меня, и тут же сжимаю губы: вот дура, еще беду накликаю.

– Штраф заплатишь?

– А много там?

– Прилично. Три твоих оклада.

– Твою ж мать! – скриплю зубами. – Егор Васильевич! Этот мудак сам виноват!

– Но-но! Без грубости!

– Извините, – заливаюсь краской. Нет, мат и ругательства в нашей среде – норма жизни, но при начальнике все стараемся держать себя в узде. – Мажор нарушил ПДД, а я штраф плати? Где я такие деньги возьму?

Шеф отводит взгляд. Еще бы! У него повышение на носу, а тут жалоба на сотрудника, все идеальные показатели летят к черту.