И сразу поняла по выражению лица Димы, что всё зря.

- Я принял решение и его не изменю, - покачал он головой. - Год и точка.

Мне захотелось его встряхнуть. Вскочить, броситься на этого непробиваемого дурака и трясти его до тех пор, пока он не скажет, что это розыгрыш. Вместо этого я лишь поднялась с дивана и, подойдя к Диме, встала напротив. Он вскинул на меня глаза, в них мелькнуло и тут же пропало что-то странное, схожее на чувство острого сожаления. Опустившись к нему на колени, я обняла Диму за шею. Он остался недвижим. Лишь только сильнее забилась жилка пульса на шее.

- И ты будешь жить спокойно, зная, что меня трогают, целую, ласкают другие мужчины? - выдохнула хрипло в губы Димы, нервничая так, что меня стало бить крупной дрожью.

Я опасалась, что в любую секунду он ссадит меня с колен и прогонит, но вместо этого руки Димы сжались на моём теле с такой силой, что я охнула.

Его рот набросился на мой с испепеляющей страстью, и я за мгновение растеряла все разумные мысли. Мы целовались, как умалишённые, словно пытались врасти друг в друга. Впитаться, стать одним целым.

- Карина… - простонал Дима и всё же сделал то, чего я боялась.

Поднялся, понуждая меня встать на ноги и пошатнуться. Отошёл, повернулся спиной.

- Уходи, - велел сдавленным голосом.

- Но, - начала, сделав к нему шаг.

Ведь не могла мне примерещиться та страсть, с которой он жадно вторгался в мой рот своим языком.

- Уходи!

Голос Димы прозвучал горько-злым криком. Я скорее почувствовала, чем поняла - мне действительно нужно уйти. Ведь как бы я ни хотела остаться рядом с ним, это было невозможно.

Я металась по городу два часа, не зная, куда податься и как возвращаться в тот дом, что во мгновение ока стал для меня душной клеткой. Но, так или иначе, решение мною было принято - соберу самые необходимые вещи на первое время и уеду из-под отчего крова. Оставаться в том месте, где я была лишь разменной монетой, я не собиралась.

Когда вернулась домой, первое, что увидела - заплаканную маму. Она бросилась, было, ко мне, но ей преградил путь отец. Вот уж кого я не рассчитывала увидеть, так это его. Ни машины во дворе не имелось, ни привычки у папы приезжать из офиса раньше полуночи.

Первым порывом было сбежать куда глаза глядят, но, кажется, отец совсем не собирался вновь тащить меня куда бы то ни было и запирать.

- Мам! Всё в порядке? - обратилась я к родительнице, застывшей за спиной папы.

Она кивнула, но как-то неуверенно. А потом лицо её искривилось и она вновь расплакалась.

- Иди к себе! - велел ей отец, после чего повернулся ко мне: - А с тобой пойдём поговорим.

В тоне его мелькнули просящие нотки. Я сдержала язвительный ответ, потому что последнее, чего хотела, -вновь оказаться в плену своей комнаты. Поговорим, значит, поговорим. После я сделаю всё, чтобы уехать отсюда, но сначала мне нужно расспросить маму о том, что случилось.

Отец обозлился на неё за то, что позволила мне уехать утром? Вполне возможно.

- Пойдём, - кивнула папе, и он отступил, давая мне возможность пройти к его кабинету.

Едва за нами закрылась дверь, я вновь почувствовала себя так, словно находилась в тюрьме. К горлу подкатил противный спазм. Думала ли я ещё неделю назад, когда была преисполнена планов на будущее, что вот этим и закончится моя спокойная беззаботная жизнь?

- К Швецову бегала? - спросил отец равнодушно.

Я слышала, что в этом тоне столько притворства, что ему позавидовал бы даже профессиональный игрок в покер.

- Да, я говорила с Димой, он сказал, что вы с Карташовым солгали. У него нет никакой жены, - пожала плечами и устроилась на краешке дивана, на который мне указал папа.