Гулкие удары сердца отдавались в висках. От этого обещания, сказанного хрипловатым вкрадчивым голосом, по коже пробежала дрожь возбуждения и внизу живота сладко заныло. Демон по-прежнему нависал над Дженни, но это не раздражало. Наоборот, хотелось, чтобы он стал ближе, еще ближе. Обнять его, уткнуться носом в щеку, раствориться в объятиях и скинуть на его плечи весь этот невозможный груз проблем.

Но Раум ди Форкалонен – ее пара. Ее будущий повелитель и тюремщик, если Дженни будет настолько неосторожна, что заиграется и позволит ему лишнее. Он – последний из всех мужчин в мире, с кем она может позволить себе подобные отношения.

И все же отказаться от его предложения – слишком большая роскошь в ее положении.

Сумеет ли Дженни устоять перед искушением, если Раум постоянно будет рядом? Сможет сказать “нет”, когда коварный соблазнитель и предательница-волчица будут на два голоса убеждать ее не сопротивляться, отдаться?

Придется. Стоит уступить хотя бы раз, и она станет собственностью Раума навсегда.

Дженни непроизвольно облизнула пересохшие губы, поймала потемневший взгляд демона и забыла, как дышать.

– Шесть месяцев, – пробормотала она.

– Что?

– Не год. Контракт на полгода.

К моменту окончания контракта у нее останется месяц, чтобы подать документы о переводе в Вестфилд и прошение о стипендии. Если все сложится удачно, в следующем году Дженни уже не будет Аусвейле. И там, на новом месте, никто не будет знать про их связь, никто не упрекнет ее за то, что она была любовницей демона.

– Договорились, Дженни-торгаш, – нежно прошептал демон. И, наконец, склонился, чтобы коснуться ее губ.

“Это будут очень трудные шесть месяцев”, – поняла Дженни, отвечая на поцелуй.

В гневе Оуэн Маккензи никогда не бушевал. Не бил кулаком по столу, даже не повышал голос. И все же при взгляде на его закаменевшее лицо Чарли хотелось упасть на пол и заскулить.

Вожак в ярости. Быть буре.

– Итак, – медленно сказал отец. – Ты проиграл восемьсот тысяч золотых, которых у тебя не было.

– Да, – выдавил Чарли.

– Позволил волчице из своей стаи заплатить за тебя этот долг?

– Да.

– А потом наплевал на данное мне обещание и желание самой девушки и попытался заставить ее выйти за тебя.

Чарли опустил голову. Взгляд отца жег, как раскаленные угли, а слова резали хуже ножей. Но больней всего было от разочарования, которое читалось теперь на лице вожака.

А ведь Чарли так хотел, так мечтал стать достойным. Чтобы отец и клан гордились им…

“Ну кто тебя заставлял возвращаться домой с повинной? – снова занудел в голове мерзкий голосок. – Они бы ничего не узнали”

“Я должен все исправить и спасти Дженни! ”, – упрямо огрызнулся наследник Маккензи.

– Посмотри на меня, сын.

Не в силах противиться приказу вожака, юноша поднял взгляд.

– Ты знаешь для чего нужен Императив? Когда его следует применять?

– В самых крайних случаях, – пробормотал он. – Для спасения всей стаи.

– Прибегнувший к Императиву в личных целях не может быть вожаком. Мне жаль, сын. Я ничего не могу сделать. Да и не стал бы, если б мог.

Оборотень кивнул. Он знал законы луны, знал своего отца и не ждал ничего другого, но в глазах все равно почему-то защипало. Будущее, которое он представлял, как широкую и светлую дорогу, обернулось непроглядным черным туннелем, по которому Чарли летел куда-то вниз, не в силах остановиться.

– Кто будет вожаком? Дерек?

– Не знаю, – отец растер ладонями лицо, а Чарли вдруг понял, что буря миновала. Не будет ни криков, ни иного наказания, кроме того, на которое он обрек себя сам. – Дерек еще мал и он не похож на лидера. Стая не пойдет за ним. И я не вижу в клане достойных молодых волчат. Быть может, муж Луизы, если мне удастся сговорить ее за второго сына Макгаррета.