Как работает «косвенный упрек»?

Моя любимица Гульджемал, дочка соседей Тахира и Джемиле, с коими мы дружим семьями, когда-то частенько забывала сказать «салам», или по девичьей рассеянности даже не замечала хмуроватого соседа при случайной встрече. Подросток есть подросток, особенно если это застенчивая девушка. Она или чересчур концентрирована на собственных думах, или рассеянна, но результат всегда будет одинаков – просто упустит поздороваться со старым (в прямом, и переносном смысле) знакомым. Поэтому в один из дней я сам остановил ее, торопливо проходившую мимо, протянув обе руки для рукопожатия, и начал засыпать вопросами: «Салам алейким! Как ты, как отец? Твои дети здоровы ли? Как чувствуют себя коровы?». Спешу отбросить некое возможное недоумение – а причем здесь такой ряд вопросов? – так как ниже будет поясняться стиль «анырсыны сорап салам бермек» («приветствовать с расспросами»).

К ее чести, Гульджемал усвоила урок мгновенно, сразу и навсегда – свыше десятка лет пролетело со времени той краткой беседы, но в будущем она никогда не упускала дать мне возможность услышать ее нежный голос «Салам, Гочмурад-ага!» при каждой встрече.

Конечно, здесь также дело в нюансах воспитания детей со стороны родителей, так как тут же можно привести пример обратного рода, когда прием совсем не действует. Когда примерно в тот же период попробовал проделать тот же трюк с собственным племянником, то все, чего я добился – кривая усмешка в ответ, и ничего больше.

В зависимости от ситуации применяется иная форма приветствия. Следующий случай яркими красками хранится в глубинах памяти со времен безмятежного детства, уже несколько десятков лет, так как тогда я был серьезно сконфужен и смущен собственным незнанием элементарных основ вежливости. Хотя, с другой стороны, чего иного нужно было ожидать от горожанина, впервые столкнувшимся с подобной формой приветствия?

      Мой отец родился и вырос в небольшом туркменском селении Санды-Качи Марыйского велаята. Потом уехал оттуда для поступления в сельхозинститут и больше не вернулся обратно в село, кочуя с одного места работы на другое, куда только пошлют ветеринарного врача. А его старший и единственный брат, мой дядя, продолжал жить там же долго, вплоть до конца девяностых годов прошлого века. Для меня, школьника, казалось чем-то вроде путешествия в страну чудес проводить там летние каникулы – река Мургаб, окрестные холмы и пастьба овец, в былом знаменитые Сандыкачинские сады. Так интересно и романтично было спозаранку ездить далеко, далеко в дальние абрикосовые рощи на скрипучей арбе, в которую был запряжен неутомимый ослик. А потом работать там целый день, выполняя рутинные работы, ведь каждый садовник знает, сколько всего надо сделать для получения хорошего урожая фруктов. К тому же, было не менее увлекательно возвращаться обратно уже в сумерках, лежа ничком на охапке скошенной травы для скотины, которую держали поблизости от дома, не отгоняя в стадо.

А где конфуз? Да все те без исключения, кто пересекался с нами в течение долгого летнего дня (в садах много народу трудилось, не только мы), обязательно говорили непонятное мне «Арма!», и лишь затем добавляли: «Салам валейким!». И только потом продолжали разговор, если у них было пара-тройка свободных минут в момент перехода к очередному дереву. В первые разы я молча кивал в ответ и продолжал заниматься тем, что делал, и не обращал внимания на некую паузу или заминку, как будто собеседник моих кузенов ожидал чего-то. Оказывается, нужно было ответить каким-то словом или фразой. После нескольких неловких пауз, решил проявить смекалку и ответить на «Арма!» тем же, и выпалил в ответ таким же «Арма!». Опять попал впросак!