Дополняли антураж большой сейф, выкрашенный нудной коричневой масляной краской, и книжный шкафчик с томиками УК, УПК, учебниками по криминалистике. Некий уют привносила большая кафельная печь. Поэтому, учитывая относительно большие, по сравнению с остальными, размеры кабинета «важняка», здесь имели обыкновение собираться для «релаксации» «следаки» и опера, вследствие чего нижний, закрытый дверцами, ярус книжного шкафа был постоянно забит разнокалиберными бутылками.

Сейф был опечатан. Не то чтобы Олег никому не доверял и страдал излишней подозрительностью, но, придя много лет назад на службу, он решил следовать «правилу Жеглова» из нашумевшего в те годы телефильма «Место встречи изменить нельзя» – «Ни одной бумаги постороннему взгляду!» Правило убирать все в сейф вошло в привычку.

Нужно было открыть сейф, достать материалы уголовного дела по шайке квартирных воров и начать печатать обвинительное заключение, но Олег медлил. Он знал причину этой медлительности. Два месяца назад в автокатастрофе погибла его жена Аленка. Они были знакомы с детства, учились в одном классе, на первом курсе института поженились. Чтобы его выучить, Аленка оставила институт и поступила работать крановщицей на завод. Потом переезд по распределению в этот город, работа на железной дороге, затем в милиции, рождение Светланки. Аленка всегда была ему крепким тылом. Так и не получив высшего образования, она сумела устроиться на работу в таможню, где, благодаря уму и природной сметке, очень скоро стала ведущим специалистом. Год назад ее пригласили на должность заместителя директора одного из первых в республике совместных предприятий. Высокая зарплата, машина, положение. Олег, в свою очередь, заочно с отличием окончил Высшую школу милиции и получил приглашение продолжить учебу в адъюнктуре Академии МВД. Открывались широкие перспективы, но вдруг разом все оборвалось. Нелепая авария и – все пошло кувырком.

Несколько дней после аварии Аленка еще была в сознании и последними ее словами были: «Олежа, спаси меня!» Потом кома и смерть. Эти последние ее слова постоянно, как молотком, били по голове. Как он – здоровый и сильный мужик, прошедший огонь и воду, не смог уберечь самое дорогое в мире существо? По логике вещей смерть должна была выбрать его. Топоры, ножи, кастеты, стволы – это милицейские будни. И в Афгане не раз мог лишиться головы. Его пронесло, а вот ее, ее-то за что? Олег заскрежетал зубами. Умом он понимал, что ни в чем не виноват, – проклятый случай, но сердце постоянно твердило: «Виновен! Не уберег!» И отныне он вынужден жить с этим камнем на душе…

Похороны и поминки он помнил смутно. Пытался напиться – не получилось, водка не брала. После похорон мать забрала внучку к себе в Белоруссию. Олег, чтобы вырваться из депрессии, пытался с головой окунуться в работу. Не помогло. Есть глупое расхожее мнение, что работа отвлекает от душевных мук и помогает залечить душевные раны. Чушь собачья! Ни от чего она не отвлекает и ничего не излечивает. Только время – может быть…

Олег посмотрел на сейф. Составление обвинительного заключения требует собранности: все должно быть четко, логично, доказательно. Излагать нужно юридическим языком – не всегда гладким, но ясным и недвусмысленным. Черт, как же заставить себя приступить к работе? Может, сказаться больным и взять отгул? Сроки по делу еще не истекли, другие дела подождут… «Ага, а потом ночами будешь наверстывать упущенное!» – перебил себя Олег. Он рывком сорвал с сейфа пластилиновую пломбу и открыл дверцу. Вынул три пухлых тома, потом, подумав, отстегнул наплечную кобуру с пистолетом, положил в сейф. Кобура была самодельная, сшитая по образцу военторговским сапожником. Приказ о постоянном ношении оружия начсоставом и оперативно-следственными работниками вышел недавно, и снабдить всех табельной амуницией еще не успели. Носить оружие на поясной кобуре в гражданской одежде не вполне эстетично, таскать за поясом, как в кинофильмах, глупо – запросто можно потерять. Поэтому и пошили всем нуждающимся самодельные наплечные кобуры для скрытого ношения оружия.