– На хрена ты, Мутаков, носки эти придумал? У них и ног-то не у всех по две. Ты бы им лучше водки хорошей. Ладно, не бери в голову. – И громко в Иванову сторону: – Товарищи военнослужащие, про носки ничего не скажу. Но имею честь от лица командования вручить вам, то есть отличившимся, государственные награды.

И генерал, не теряя понапрасну времени, стал вызывать по-одному.

Первым назвали Витюшу.

Тот вытянулся по стойке смирно и строевым шагом, прижимая к бедру правую ладонь с оставшимся на ней одним-единственным большим «музыкальным» пальцем, подошел к генералу.

– Носи, сынок, заслужил, – и нацепил генерал на грудь Витюше медаль «За Отвагу».

– Служу Отечеству! – рявкнул Витюша.

Наградили еще одного паренька медалью «Суворова». Иван хотел завалиться на кровать, потом решил, что надо бы покурить сначала.

И вдруг:

– Ксендзов! Рядовой Алексей Ксендзов. А где он?.. Что-о?

Генерал свирепо глядит на доктора, а тот объясняет, что так и так, дескать, выписан боец за нарушение режима.

Иван с интересом наблюдал за развитием событий. А события не заставили себя долго ждать. Генерал, уж не стесняясь никого, трубным басом, так что даже худощавый попик с испугу зажмурился, загудел:

– Доставить сюда. Сейчас немедленно! – и тише, но так, что все услышали: – Ты что, доктор?.. А это кому прикажешь вручать, а?!

Непроизвольно и врачи, и раненые потянулись в центр палаты: увидели в руках генерала красную бархатную коробочку. Генерал открыл, и все ахнули. У доктора очки съехали на кончик носа.

В коробочке лежала звезда Героя России.

Спустя тридцать минут Ксендзов, извлеченный в аварийном порядке из дежурки, переодетый в чью-то чистую пижаму, уже стоял подле генерала, потупив взгляд. Ему было сильно плохо: он слушал монотонно-торжественную речь генерала, но не мог сосредоточиться. Внутри давило на все клапана. Он жадно окинул взглядом палату. Минералка стоит на столе, прямо посередине, всего в двух шагах. Но генерал! Придется ждать…

Генерал пересказывал с листка подвиг Ксендзова:

– «Оставшись один в окружении, рядовой Ксендзов не бросил оружие. Он прицельно стал бить по врагам. В течение полутора часов с одним пулеметом он удерживал более сотни боевиков, более тридцати были им уничтожены…»

Торжественно молчали все в палате.

– «Когда в укрытие, где он находился, ворвались обезумевшие от ярости бандиты, рядовой Ксендзов швырнул последнюю гранату и успел спрятаться под развороченные доски пола…»

Ксендзов глазами тоскливо шарил по палате.

– «Рядовой Ксендзов, выбравшись из-под горящих обломков, оставаясь все время в сознании, хотя получил тяжелые травмы, смог доложить… Благодаря его умелым действиям банда была уничтожена».

Генерал перестал читать, сделался особенно торжественным, надул щеки и произнес:

– За мужество и героизм, проявленные во время… рядовому Ксендзову Алексею… звание Героя России!

«Воды!» – страдал Ксендзов, когда генерал пристегивал к отвороту синей пижамки Золотую Звезду.

«Лешка… А я даже имени его не знал», – подумал Иван.

«Пора в отпуск. Да разве отпустят? Везут народ и везут. Может, к осени», – предполагал доктор.

«Недисциплинированный солдат, водку мешает с пивом, – решил про себя генерал, принюхавшись к перегару. – Но герой! Эх… Мудаков, мог бы по бутылке. Ну, ты мне сегодня проставишься по полной программе».

«Еще в училище, в химчасть и к строителям, – скрестив руки на животе, „цивильный“ Мутаков стоял с патриотическим выражением лица. – Тьфу, пьянь! Разит как с помойки. Итого получается двадцать семь тысяч. А-а, еще ж генерала поить! С этим халява не пройдет, придется брать дорогую водку. Ну, бля, только изберусь! На месяц уеду отдыхать с Эльмиркой на Ибицу».