– Не поломаем, – успокоил Корнейка. Он взял пакет из рук Санька и поставил рядом. Словно на полку. Полки, правда, не было, но и пакета с грибами тоже не стало.

– А где… грибы? – глупо, но Саньку стало жалко трудов. Когда ещё боровичков сыщешь. То есть сыскать-то можно хоть завтра, а всё ж… Получается, зря рвали, вроде пакостили.

– Магическая камера хранения. Очень удобно.

Пока они шли к горелой ветле, Санька все думал о том, как хорошо быть волшебником. Завидовал. Говорят, нехорошо завидовать, но как удержаться? Он и прежде завидовал – певцам с хорошим голосом, спортсменам, космонавтам. И ясно понимал, что космонавтом стать есть надежда, вдруг да и станет когда-нибудь, но вот петь, чтобы уши не вяли, не сможет никогда. А хотелось бы затянуть чистым и сильным голосом хорошую песню ну хотя бы на школьном концерте, или у костра, и петь так здорово, чтобы у слушающих мурашки по спине забегали. Не дано. Обидно, да толку-то обижаться?

Джой подставил свою лобастую голову, мол, петь – это пустое, он вот говорить не может, и ничего, обходится как-то.

Пирог уже ждал их под ветлою.

– Вечер добрый всей честной компании, – поприветствовал он вежливо. – Каковы успехи в битве за урожай?

– Два-ноль в нашу пользу, – ответил Санька. Рассказывать Пирогу про Могилу Колдуна? Пусть Корнейка решает.

– А Равиль с Наташкой не придут. Дядя к ним приехал на вечер. Сегодня вообще день гостей какой-то. Корнейка к тебе, к Равилю дядя объявился, глядишь, и к нам кто пожалует.

– Ага. Зубной врач с бормашиной.

– Нарочно, да? И как, кстати, насчет сбора целебных трав для страждущих?

– На заре, утром, – Корнейка посмотрел на Санька. – Можно прямо в парке и найти, можно и в лес сходить. Её, травы, немного нужно, на один-то зубок.

– Утром, так утром. А сейчас что делать будем?

– Что можно делать в деревне вечером? Страшные истории рассказывать.

Они сели поудобнее. Земля, тёплая, весь день солнце грело, трава пахнет простором, волею. Прежде, говорят, в этих землях табуны диких коней паслись. Давно.

– Кто начинает?

– Я, – ответил Пирог. – Недавно в старом журнале прочитал. Прошлогоднем.

– У Пирога память, как у разведчика. Слово в слово помнит, – объяснил Санька Корнейке. – Давай, говори слова.

– Ну, слушайте…

Первой в деревне пропала овечка Звёздочка. Когда к вечеру баба Аня пошла за нею к трём березкам, что растут на лугу, овечки не оказалось ни у деревьев, ни в зарослях бурьяна, этим летом разросшегося необыкновенно буйно, ни в мелком овраге.

Баба Аня обошла окрестности, расспросила всех от мала до велика. Звёздочку не видели, лишь пятилетняя Таня, дочка фельдшерицы, сказала, что овечку, наверное, забрало тёмное облачко, поднимающееся из оврага. С отчаяния баба Аня даже пошла смотреть на облачко, но, конечно, ничего не увидела, одну лишь дыру, черную, непроглядную, невесть когда пробившую дно оврага. Но в дыру овечка попасть никак не могла, разве только ножка. С досады баба Аня побросала в дыру комья земли, но напрасно – сколько уж раз пытались её засыпать то ребятня, то Антон-пастух, деревенский блаженный, но всегда, спустя день-два, в крайнем случае, через неделю дыра появлялась вновь. Дождём, что ли, размывало, или ещё по какой причине.

Баба Аня съездила в район. В райотделе её милиция долго уговаривала забрать заявление, у них семь убийств нераскрытых, десять без вести пропавших за год, а ещё кражи и прочие правонарушения, потому заниматься деревенской ерундой совершенно некому. Но баба Аня заявление оставила и пообещала, если что, написать прокурору.

Вряд ли кого она обещанием напугала, милицейские в тот раз в деревне не появились, дознания не вели.