Как говорилось выше, на острие удара находились 8-й армейский корпус в составе 14-й (ген. В. И. Соколов) и 15-й (ген. П. П. Ломновский) пехотных дивизий, усиленных 4-й Финляндской стрелковой дивизией (без 16-го полка) ген. В. И. Селивачева. Всего в корпусе насчитывалось тридцать восемь тысяч штыков при ста шестидесяти четырех пулеметах и ста тридцати четырех орудиях (в том числе, двадцать гаубиц и шесть 4-орудийных тяжелых батарей). Помимо 8-го корпуса, плечом к плечу с ним атаковал 40-й армейский корпус генерала Кашталинского (вследствие престарелости комкора-40 войсками фактически руководил его начальник штаба ген. М. М. Бутчик). Подразделения 40-го корпуса также не были обижены в артиллерийском отношении. Так, наносившая главный удар 4-я стрелковая дивизия получила 40-й мортирный дивизион, две батареи 18-го тяжелого дивизиона, 8-ю батарею 6-й тяжелой бригады и 10-см гаубичную батарею. Как комментирует это насыщение русских войск техническими средствами ведения боя начальник 4-й стрелковой («Железной») дивизии ген. А. И. Деникин, «…никогда за всю войну Железная дивизия не обладала такой мощной техникой, и нам казалось, что, в условиях Русского фронта, мы достаточно сильны для прорыва и победы». В течение тридцатишестичасовой артиллерийской подготовки батареи 4-й стрелковой дивизии выпустили 27 700 снарядов: «Первый раз наша артиллерия получила возможность выполнить основательно ту задачу, которая до тех пор достигалась ценою лишней крови»[53].

Именно 40-й армейский корпус достиг наибольших успехов. К вечеру этого дня корпус вклинился в оборону врага на глубину до двух километров, буквально раздавив центр 4-й австрийской армии. Стрелки – 2-я (ген. Ю. Ю. Белозор) и 4-я (ген. А. И. Деникин) стрелковые дивизии – атаковали с такой яростью, что противник не мог не дрогнуть. Неудивительно, что именно части 40-го корпуса окажутся впереди прочих. Напор русских частей, бросившихся вперед после соответствующей артиллерийской подготовки, не смогли сдержать никакие фортификационные укрепления. Участник этих боев, служивший во 2-й стрелковой дивизии, так характеризует австрийские укрепления: «Шагах в 500 примерно перед нами простиралась укрепленная линия окопов и перед нею полоса проволочных заграждений в шестнадцать рядов кольев, последние ряды которых были на самом бруствере. Местами окопы были двухъярусные и укреплены железобетонными кубами, почти в метр по сторонам. В общем, австрийцы, будучи на чужой земле, не жалели на оборудование позиций ни русского леса, ни русских сел и использовали все максимально и для укрепления позиций, и для удобного в них пребывания»[54].

В ковельском направлении наступали 30-й армейский корпус (71-я (ген. А. П. фон Будберг) и 80-я (ген. М. Д. Китченко) пехотные дивизии) генерала Зайончковского, которого всегда хвалил сам А. А. Брусилов, и 39-й армейский корпус (102-я и 125-я пехотные дивизии) ген. Стельницкого. За три дня ожесточенных боев эти войска отбросили врага за реку Стырь, после чего 16-й стрелковый полк Железной дивизии ворвался в Луцк на плечах бегущего неприятеля. Полностью Луцк был взят после тяжелого ночного боя частями 15-й пехотной дивизии ген. П. Н. Ломновского (8-й корпус) и 4-й стрелковой дивизии (40-й корпус) ген. А. И. Деникина. Одним из первых в Луцк ворвался командир 15-й автомобильной пулеметной роты георгиевский кавалер штабс-капитан Сыробоярский, тяжело раненный в бою за Луцк.

В состав 4-й австрийской армии входили 2-й (ген. Ю. Кайзер) и 10-й (ген. Г. Мартини фон Матастов) армейские корпуса, корпус генерала Фата, кавалерийский корпус ген. Л. фон Хауера, польский легион генерала Пухальского, германский резервный корпус ген. Г. фон Гронау. На счастье русских, успеху наступления споспешествовали трения между австрийцами и германцами.