Колонии Луна и Марс потребовали самоопределения и независимости. Колонисты думали, что, предъявив ультиматум, наладят поставки. Но земляне бросили их, как ненужную обузу. Люди, недавно уверенные в том, что они хозяева галактики, были в панике. О будущем уже ни кто не думал. Все просто выживали, ежедневно, ежечасно.

Вот тут-то и начинается история человека, который впоследствии предложит человечеству выбор – жизнь или смерть.

1

Хоть снег и сошел, земля была еще холодной. Многолетнюю мерзлоту мягкой периной покрывали прошлогодние листья и ранний мох, так что лежать было тепло. Река Уда неторопливо несла свои воды, впадая в Удскую губу Охотского моря. Денеул вглядывался в заросли ельника, прятавшегося за огромными валунами соседней сопки. Можно было использовать электронный бинокль, но видимость была хорошая, утренний туман, наполнявший тайгу душистым лесным запахом, уже сошел. Капельки росы светились в лучах солнца, вспыхивая и гаснув при порывах легкого ветерка.

Это были места, как говориться, не тронутые цивилизацией. Вечная мерзлота не давала урожая, добыча нефти и газа велась за многие сотни километров. Единственным населенным пунктом был городок Чумикан в восьмидесяти километрах от реки Уда на морском побережье. Лифтовой установки там не было, видимо из-за малонаселенности. Пять улиц, около ста домов и одно секретное предприятие «Объект-44», на которое все необходимое доставляли морем. Жизнь бурлила в районах телепортационных лифтов, поэтому держать секретные объекты подальше от силовых установок считалось надежным способом сохранения тайны. Вдали от новых технологий и бешеного ритма жители Чумикана никуда не торопились, сохраняя старый уклад. Даже герб города свидетельствовал о нежелании горожан изменять жизнь, на нем, как и в восемнадцатом веке, красовался оскалившийся бурый медведь с высунутым из пасти красным языком.

По расчетам Денеула сидеть в засаде оставалось недолго. Косули, прикормленные им неделю назад, вот-вот должны были появиться. Капля терпения, и он подстрелит животное из игольчатого многозарядного бесшумного ружья. Денеул, как и его сородичи, Дальневосточные Нивхи, не любил шумной охоты. Напуганное животное долго не возвращается в свой ареал обитания.

Денеул Инникса, что на языке эвенков означает Собачья Шкура, характером пошел в мать, тихую эвенскую женщину, всю жизнь прожившую в тайге и там же повстречавшую его отца, русского горняка, пробиравшегося к морю от заброшенных рудников. Детей от таких смешанных союзов называли Нивхами, но имена давали эвенские. Его мать подолгу любила слушать тайгу, предсказывала миграции оленей и косуль, зимой безошибочно определяла медвежьи берлоги. Часто внимая камланию шамана, впадая в сонный экстаз от звучания бубна и колокольчиков, разговаривала с деревьями, с огнем в костре, кипящей водой в котелке и с душистыми травами. Дени, как звала в детстве его мать, считал, что это древние предрассудки. Однако с годами чувства его обострились. На охоте, пробираясь в чащобе смешанного леса, он чувствовал окружающую его жизнь, каким-то внутренним, собачьим чутьем. Неподалеку белка спустилась с сосны на землю, а в другой стороне лисица ищет след мыши.

Вот и сейчас Инникса ощутил присутствие косули.

Ни один куст не шелохнулся, ни одна ветка не треснула.

Она там, на сопке, точно в том месте, где он оставил прикорм. На поляну вышли сразу несколько особей. Стрелять было нельзя. Убьешь одну, остальные разбегутся, и на это место больше не придут, а место хорошее, тихое и удобное. Убить нужно одно животное, не испугав остальных. Денеул мысленно потянулся к крайней косуле и позвал ее, повторяя про себя шаманские песнопения. Он представил себе, что животное проходит через валуны на поляну полную зерна и соляных камней. Открыв глаза и увидев косулю, зашедшую за валуны, он мысленно поблагодарил мать, от которой унаследовал невиданные способности. Теперь оставалось выстрелить, что при современной оптике не составляло труда. Игольчатое ружье бесшумно подкосило животное. Остальные ничего не заметили и продолжали мирно пастись.