– Вам не уязвить моего самолюбия! – Гусь вздернул подбородок. – Это общеизвестно! Провинциал, разбогатевший на торговле шерстью!

– Положим, не он, а его отец… Или, пожалуй, дед, – глубокомысленно изрек декан. – А ведь и правда, как я об этом не подумал. Фра Антоло один из немногих студентов, ни разу не имевший задолженности по оплате учебы…

– Это не дает ему права составлять фальшивый гороскоп, пропитанный пустым бахвальством и неуважением к более образованным и повидавшим жизнь людям!

Гольбрайн покачал головой, но никак не прокомментировал последнее высказывание коллеги. Вместо него высказался декан:

– Прошу запомнить, мэтр Носельм, что мне одинаково дороги все студенты – и уроженцы Аксамалы, и самые захудалые провинциалы. И поверьте мне, Табала – это еще цветочки по сравнению с Окраиной. Я готов учить хоть великана из Гронда или дроу из северных гор, если они покажут соответствующее прилежание и будут исправно вносить оплату за обучение.

– Деньги, деньги, деньги… Как много они решают в наше время… – картинно прижал пальцы к вискам Носельм.

– Да! Деньги! – отрезал Тригольм. Несмотря на пухлые щечки и объемистое, «уютное» брюшко, он умел быть тверже лучшего клинка, когда возникала необходимость. – Прошу заметить, мэтр Носельм, ваше жалование ровно наполовину финансируется из этих денег и лишь наполовину – из императорской казны.

– Мальчик всегда показывал отменное прилежание на лекциях и практических занятиях, – добавил Гольбрайн. – А его похождения после занятий… Это не наша забота, а городской стражи.

– Такие, как он, порочат высокое имя Императорского аксамалианского университета!

– Такие, как он, прославят его имя, если гороскоп оправдается хотя бы на треть.

– Коллеги, коллеги! Хватит препираться! Нам надлежит принять решение по экзаменационной работе фра Антоло, а не предопределять его дальнейшую судьбу.

– Тем паче что он сам ее определил! – Гусь брезгливо отбросил пергамент.

– Пусть так. Прошу, тем не менее, высказываться. Мэтр Гольбрайн.

Профессор вздохнул, подергал себя за нижнюю губу.

– В целом я бы оценил работу на «хорошо». Наличие ряда незначительных неточностей, должен признаться, ухудшает впечатление от выполненной работы. «Хорошо»!

– Мэтр Носельм.

– «Неудовлетворительно»! Эти, с позволения сказать, неточности способны так исказить истину… Мне думается, речь следует вести не о неточностях, а о грубейших ошибках, выдающих полнейшую несостоятельность экзаменуемого!

– Спасибо, мэтр Носельм, – декан кивнул. – Ну, а теперь скажу я. Я доверяю вашему наметанному глазу, коллега… – Поклон мэтру Гольбрайну. – И охотно разделил бы ваш праведный гнев, коллега… – Поклон Носельму. – Увы, слишком часто в последнее время мы выпускаем студентов, не вполне соответствующих высоким требованиям, предъявляемым Империей Сасандры. Увы… Но в данном случае, мне кажется, выпустив фра Антоло, мы ничем не ущемим интересов державы. Мальчик показал себя прекрасным геометром и арифметиком… Да, низкий результат в музыке. Но, должен признаться, не каждому это дано – все в руках Триединого. Что же касается астрономии – даже сомнительный результат свидетельствует об определенных познаниях фра Антоло. Что, собственно, подтверждает и мэтр Гольбрайн. Думаю, его работу можно оценить на «удовлетворительно» и поздравить мальчика с окончанием подготовительного факультета. Будут еще возражения?

Несколько мгновений мэтр Тригольм буравил профессоров пристальным взглядом.

Гусь скорчил недовольную физиономию, но смолчал. Мэтр Гольбрайн, усмехнувшись в усы, прошел через аудиторию и широким жестом распахнул дверь, приглашая волнующихся в коридоре студентов.