Несмотря на убожество конструкции, «Леди Нэнси» выдержала 200-мильный морской переход на буксире и приняла участие в бомбардировке Таганрога, выпустив 80 ядер с близкой дистанции по укреплениям города. Благодаря осадке всего в полметра англичане смогли подвести это сооружение вплотную к берегу и вести огонь с высокой точностью, причем сама «Леди Нэнси» не получила никаких повреждений.

Следующей идеей Кольза был аналогичный плот для бомбардировки фортов Кронштадта, но уже с 68-фунтовым орудием, защищенным железным щитом в виде полусферы, прикрывающей пушку и расчет спереди и с боков.

Это суденышко должно было иметь длину 45 метров и прикрытые железными листами оконечности; осадку до 1,6 метра и высоту надводного борта всего 0,5 м.

Проект встретил прохладное отношение Адмиралтейства, а вскоре закончилась Крымская война, интерес к суррогатным поделкам пропал окончательно, и у Купера Кольза появилось время заняться более капитальным проектом – башней собственной конструкции.

Надо сказать, что конструкция башни Кольза более совершенна, чем конструкция Эрикссона. Если башня Эрикссона вращалась вокруг центрального штыря, и перед каждым поворотом ее надо было приподнимать над палубой при помощи домкратов специальной конструкции, то башня Кольза лежала нижним торцом своих стенок на роликах, которые, в свою очередь, размещались на круговом погоне. И поэтому вращение осуществлялось легко, а наводка становилась более точной.

Собственно, такое устройство башен применяется повсеместно до сих пор.

Уже 30 марта 1859 г. Кольз получил патент на свою башню. В том же году он предложил Адмиралтейству проект корабля водоизмещением 9200 т (!), который должен был нести 10 (!) башен каждая с парой «самых тяжелых нарезных казнозарядных орудий» (очевидно, имеются в виду 7-дюймовки Армстронга, которые как раз в то время проходили испытания). Причем передняя пара башен должна была размещаться бок о бок на приподнятом полубаке, давая носовой залп в 4 орудия, а остальные 6 башен – в диаметральной плоскости.

Форма башен предполагалась в виде усеченных конусов, и Кольз упрямо называл такие конструкции «куполами».

Суперпередовой проект встретил критику инспектора Адмиралтейства, который указывал на то, что башни будут мешать экипажу работе с рангоутом, а рангоут – препятствовать стрельбе из башен – Адмиралтейство в то время неуклонно требовало, чтобы все британские боевые корабли имели возможность ходить под парусами.

В 1860 г. Кольз получил еще один патент – на этот раз на башню, размещенную под легкой навесной палубой и, при нужде, закрываемой откидными фальшбортами. Таким образом, башня не мешала работам с рангоутом, рангоут не мешал стрельбе из башни, и, по сути, эта идея положена в основу построенных Лэйрдом для Южных штатов «Скорпиона» и «Уайверна» (позднее введенных в состав Королевского флота).

29 июня 1860 г. Кольз прочитал в Королевском институте объединенных вооруженных сил лекцию, посвященную своим башням; но его идеи по-прежнему встречали неприятие лордов Адмиралтейства, подогреваемое едкими замечаниями ведущих английских корабельных инженеров того времени – Уоттса, Ларджа и Абетхолла, отстаивающих приоритет крупных батарейных броненосцев.

Однако Кользу удалось привлечь внимание общественности, прессы, а затем и принца-консорта Альберта (мужа королевы Виктории), который, по сути, взялся продавливать идеи Кольза.

В следующем – 1861 г. – были проведены испытания башни Кольза на борту старой плавучей батареи «Трасти» обстрелом из 40-, 68- и 100-фунтовых пушек. Башня выдержала 33 попадания, полностью сохранив работоспособность, что, по сравнению с башнями Эрикссона, было достижением: те при попаданиях часто заклинивало.