Мак встал и протянул ей руку, помогая подняться. Масштаб повреждений стал ясен, когда она вышла из-за стола. Коричневое пятно расплылось по светло-зеленому шелку. Он достаточно много знал о тонких тканях, чтобы понять, что платье безнадежно испорчено.

Мак снял пиджак.

– Не хочешь прикрыть этим?

Она улыбнулась, но покачала головой.

– Пожалуй, только привлечет внимание.

Мак проводил ее взглядом и снова сел. Ну, отлично. Просто класс. А как все хорошо шло!

Подошли два официанта, одетые во все черное, с пластиковыми тазами и мокрыми тряпками. Тихо извинившись за беспорядок, они начали собирать остатки кекса с пола и стула Гретхен.

Мак отступил в сторону, чтобы им не мешать, и тихонько кашлянул.

– Вы не знаете, девушка, которая готовила кекс… у нее теперь неприятности?

Юноши нервно переглянулись и словно молчаливо обменялись мыслями. Один из них пожал плечами и покачал головой.

– Мы ничего об этом не знаем.

Когда они ушли, Мак бросил на стол пару двадцаток. То, что они с Гретхен получили ужин бесплатно, не значит, что персонал должен остаться без чаевых.

Через несколько минут Гретхен вернулась к столу. На месте шоколадной глазури теперь было мокрое пятно.

– Ты готова идти? – спросил Мак. – Мы можем заехать к тебе, чтобы ты переоделась, а потом…

– Мак, – перебила она. – Сколько стоил этот кекс?

Вот дерьмо. Он еще не слышал от нее такого серьезного тона.

– Почему ты спрашиваешь?

– Потому что одна женщина в туалете сказала, что «Султан» стоит тысячу долларов. Это правда?

Мак почувствовал себя так, словно выходит на минное поле. Он сделал осторожный шажок:

– Я хотел показать тебе «Савой» в полном блеске.

Гретхен начала обмахиваться рукой, как будто близка к обмороку.

– Боже мой, – выдохнула она. – Ты собирался потратить тысячу долларов на кекс?

– Все говорят, что он того стоит.

– Никакой кекс не стоит тысячи долларов!

Он выдавил улыбку и попытался не обращать внимания на взгляды от соседних столиков.

– Тогда хорошо, что нам не пришлось за него платить, правда?

Ой. Наступил на мину. Гретхен взяла сумочку, и в ее движениях сквозила такая окончательная решимость, что Мак покрылся холодным потом.

Он поднялся вслед за ней.

– Прости, если все это было чересчур. Я только хотел устроить идеальный вечер.

Гретхен покачала головой.

– Мне пора.

Мак поспешил за ней к выходу. На этот раз она определенно уходила.

– Гретхен, подожди. – Он догнал ее на лестнице. – Ты хочешь поехать домой и переодеться?

Она улыбнулась, но покачала головой.

– Я вызову «Убер».

Мак двинулся вперед, чтобы открыть ей дверь. Затем зашагал рядом по улице.

– Позволь мне отвезти тебя домой. Я не хочу, чтобы сегодняшний вечер так закончился.

Она обернулась и положила руку ему на плечо.

– Давай начистоту.

Ее тон не сулил ничего хорошего. Кажется, таким тоном говорят, когда собираются кого-то бросить. Хотя наверняка Мак не знал, потому что его никогда не бросали.

– Мы хорошо провели время.

– Мне тоже понравилось.

– Но, видимо, я не очень хорошо тебя знаю, – закончила она.

Это поставило его в тупик. Он дважды открыл и закрыл рот, прежде чем ответить.

– Меня? Да что тут знать? Я – Мак. Я открытая книга.

– Вообще-то нет.

– А что ты хочешь узнать?

Гретхен пожала плечами.

– Я знаю о твоем бизнесе, о твоей машине, но ничего о тебе самом. Мы все время говорили обо мне, но когда я спрашиваю о твоей жизни что-нибудь, кроме самых поверхностных вещей, ты закрываешься, как устрица.

– Неправда. Просто я хочу узнать больше о тебе.

– Ты проявил больше эмоций в общении с Лив за пять минут, пока она стояла там с этим кексом, чем со мной за три месяца.

Он умолк, обдумывая это неожиданное заявление.