– Что нам заказать? – спросил он.

– Шеф-повар из Сиены, поэтому он отдает предпочтение тосканским блюдам. Risotto porcini[8] – для начала ничего нет лучше. Я пробовал здесь бифштекс по-флорентийски, это потрясающе.

Марко закрыл меню и глубоко вдохнул ароматы кухни.

– Я возьму и то и другое.

Луиджи тоже захлопнул меню и помахал рукой официанту. Сделав заказ, они несколько минут молча потягивали вино.

– Несколько лет назад, – заговорил Луиджи, – я как-то проснулся утром в маленьком гостиничном номере в Стамбуле. Я был один, в кармане у меня лежали пятьсот долларов и фальшивый паспорт. Я не знал ни слова по-турецки. Мой куратор находился в этом же городе, но, если бы я установил с ним контакт, мне пришлось бы искать другую работу. Ровно через десять месяцев мне следовало вернуться в тот же отель, чтобы встретиться с другом, который должен был вывезти меня из страны.

– На мой взгляд, это рутинная подготовка агента ЦРУ.

– Ошибочка с буквами, – сказал Луиджи, отпил глоток и продолжил: – Я большой любитель поесть, потому и постиг искусство выживания. Я впитывал в себя язык, культуру, все, что меня окружало. Я весьма преуспел, вписался в обстановку и через десять месяцев встретил своего друга, имея в кармане больше тысячи долларов.

– Итальянский, английский, французский, испанский, турецкий – какие еще?

– Русский. Они как-то на год бросили меня в Сталинграде[9].

Марко едва не спросил, кто такие они, но решил этого не делать. Ответа все равно не будет, да к тому же ему казалось, что он знает ответ.

– Выходит, меня здесь бросили? – спросил он.

Официант поставил на стол корзинку с разными сортами хлеба и маленькую мисочку оливкового масла. Луиджи начал макать хлеб в масло и жевать, и вопрос был то ли забыт, то ли проигнорирован. Последовало новое блюдо, маленькая тарелка с ветчиной и салями с оливками, и разговор забуксовал. Луиджи – разведчик или контрразведчик, или оперативный работник, или агент той или иной породы, или просто инструктор, или связной, а может быть, и внештатный сотрудник из местных, но прежде и превыше всего он итальянец. Никакая профессиональная подготовка не могла отвлечь его внимание от первоочередной задачи – накрытого стола.

Во время еды он сменил тему разговора и рассказывал о строгих правилах настоящего итальянского обеда. Сначала antipasti, закуски, – обычно это тарелка с разными сортами мяса, такая и стояла у них на столе. Затем первое блюдо, primi, – как правило, это внушительная порция макарон, риса, суп, или polenta, назначение которого в том, чтобы слегка подразмять желудок перед главным блюдом, secondi, – чаще всего это изрядное количество говядины, свинины, рыбы, цыплят или барашка. Будьте осторожны с десертом, зловеще предупредил Луиджи, оглянувшись, чтобы убедиться, что официант не слышит. Он печально покачал головой, объясняя, что многие, даже хорошие, рестораны закупают кондитерские изделия на стороне, а не пекут сами, и они переслащены и настолько пропитаны дешевыми ликерами, что становятся смертельно опасными для зубов.

Марко всем своим видом показал, что потрясен этим национальным скандалом.

– Выучите слово gelato, – сказал Луиджи, и глаза его вновь заблестели.

– Мороженое, – сказал Марко.

– Браво. Лучшее в мире. Чуть дальше по улице есть gelateria. Мы пойдем туда после обеда.

Еду в номер подавали до полуночи. В 23.55 Марко медленно поднял телефонную трубку и дважды нажал кнопку 4. Шумно сглотнул и задержал дыхание. Он в течение тридцати минут репетировал предстоящий разговор.

После нескольких безнадежных гудков, когда уже хотел положить трубку на рычаг, он услышал сонный голос: