– Засада, – прошептал мальчик.

Возничий, однако, не достал ни одного из копий, не взвесил на руке. Он просто встал, опершись спиной на борт телеги, и перекрестил руки, ожидая гостя.

Охотники неторопливо приближались, в высокой траве их почти не было видно.

Странник осторожно положил свёрток возле дороги, широко зевнул и потянулся. Казалось, он в упор не видит телеги, которая перекрыла дорогу в тридцати шагах от него и уж тем более не замечает двух охотников, крадущихся со стороны реки.

Всласть потянувшись, он поднёс ладони ко рту и неожиданно завыл. За пять лет жизни в Глухолесье Ахти не раз приходилось слышать вой волков. А этот так живо напоминал настоящий, что у мальчика по спине побежали мурашки. Если этот безумный продолжит так выть – сюда сбежится целая стая!

Охотники в траве замерли, переглянулись. Возничий повернул голову, лошадка тревожно оглянулась, зашевелила ушами, заскребла землю копытом. Странник набрал полную грудь воздуха и завыл ещё пронзительнее и выше. Лошадь заржала, встала на дыбы. Ахти зажал рот ладонью, чтобы не вскрикнуть от удивления. Телега дёрнулась, сдвинулась с места, возничий, удобно расположившийся у борта, потерял равновесие и едва успел зацепиться за край доски. Разом с него слетела небрежная уверенность, он засуетился, рванул к поводьям, а лошадь тем временем начала разворачивать телегу и, косясь трусливо на одинокую фигуру посреди дороги, бессмысленно завертелась на месте.

Хотя на таком расстоянии Ахти плохо различал выражение лица странника, ему показалось, что он скалится как череп.

«Он сумасшедший, – подумал мальчик, – точно сумасшедший».

И вдруг Ахти как кипятком ошпарило: это он! Неужели? Но как он вернулся?

Гаспар Таурусский, которого звали то Чемпионом, то Скорпионом, – исхудавший как смерть, бледный как смерть и, наверное, обозлённый как смерть – стоял посреди тракта и ухмылялся. Грязный, в разодранном плаще – и живой, в отличие от смерти.

И тут Ахти вспомнил про коня Верзилу и подумал, что лучше бы на дороге стояла сама Смерть.

Гаспар повернулся в сторону охотников, притаившихся в траве, и что-то им крикнул. Что именно – было не разобрать из-за ругани возничего и ржания лошади. Охотники снова переглянулись, явно сбитые с толку тем, что их заметили, распрямились и пошли навстречу противнику.

Один из них – тот, что носил капюшон, извлёк из-за пояса короткий кинжал и незаметным движением спрятал его в рукаве. Другой, как был – с дубинкой в левой и топориком в правой руке, – пошёл навстречу Гаспару.

Подойдя к Чемпиону, они о чём-то заспорили. Говорил в основном охотник с дубинкой, он активно жестикулировал и указывал на большой свёрток, который лежал у дороги. Тот из них, что прятал кинжал, как будто решил прогуляться, пялясь на носки своих сапог, а сам обходил Гаспара сбоку.

Тут, на самом интересном месте, когда эти двое обступили Гаспара с явно недружелюбными намерениями, у Ахти снова прихватило живот – и в следующую минуту его волновало лишь то, как удержать равновесие в кустах и как бы весь лес не сбежался на звуки, которые он издавал.

Когда же ураган стих и мальчик испуганно выглянул из-за кустов – ситуация на большом тракте полностью переменилась.

Ахти ожидал увидеть господина Гаспара со связанными руками или лежащего с проломленной головой на земле, а увидел ровно противоположное.

Тот, кого звали Скорпионом, стоял у телеги и утешал взволнованную лошадь. В нескольких метрах от телеги лежало скрюченное тело возничего – в спине у него торчало древко копья, ноги ещё конвульсивно подёргивались, а правая рука вяло сжималась и разжималась.