Но пальцы Ахти ещё долго пахли можжевельником, а в трактире то здесь, то там, ему слышался её голос.

И чем сильнее Ахти пытался её забыть, тем чаще Лемпи снилась ему по ночам.

Южный ветер, дувший со стороны Горького моря, принёс запахи воды и соли. Над лесом закурлыкали журавли, вернувшиеся из дальних странствий. И хотя было ещё холодно, еловые чащи заголосили тысячами глоток, пробуждающихся ото сна зверей и птиц.

Старуха Ку-Ку, как водится, стала уходить в лес надолго. Однажды она ушла на целых три дня. Тойво и мальчик уже забеспокоились, но Кукушка вернулась, усталая и как будто ещё более сгорбленная и постаревшая.

– Порча с этого дома снята, – заявила она, прижимаясь к тёплой печи и по-кошачьи щурясь.

– Какая ещё порча? – не понял Ахти.

Тойво только махнул рукой, и, как обычно, мальчику никто ничего не объяснил.

В «Мамочкином приюте» не хватало едких шуточек и хриплого хохота Лемпи, и Ахти снова начал думать о побеге. Но что делать с Фиксу и жеребёнком, которого она носила под сердцем? Бросить их он не мог, а брать с собой беременную кобылу не хотел.

Природа оживала, отвоёвывая у зимы один кусочек замёрзшей земли за другим, и что-то в душе мальчика медленно оттаивало. В его возрасте ещё сложно было оставаться равнодушным к наступлению весны.

Как-то утром к крыльцу трактира подъехал Фархад. Лицо лекаря осунулось, под глазами темнели круги, но его одежда и тюрбан по-прежнему выглядели чисто, дорого и опрятно.

– Хлеб и мёд этому дому. – Он поднёс большой палец ко лбу и поклонился в иноземном знаке приветствия. – Или, как говорят на моей родине, пусть соль здесь всегда остаётся солёной, а уксус кислым.

Тойво и Ахти перестали ощипывать тетерева, привезённого с охоты, и поднялись.

– А, это ты, бедуин? – протянул трактирщик. – Давненько мы тебя не видели. Вроде бы ты обещал заезжать и справляться о нашем здоровье…

Фархад понимающе закивал.

– Зима выдалась сложной, мне чудом удалось предотвратить эпидемию, которая началась в Пеньках. Правда, это была не та странная болезнь, что я наблюдал у вас в хлеву. Обычное заражение кишок.

– Избавь нас от подробностей. Я недавно позавтракал.

– К тому же к вам было не пробиться из-за снегопада. Как ваше самочувствие, все ли остались целы?

– В середине зимы скопытился конь твоего дружка. А так ничего – держимся.

Фархад сощурился.

– Гаспар расстроится. Вы не обратили внимания, какого цвета были его органы? Особенно сердце…

– Как-то не до этого было, – ответил Ахти, и его передёрнуло от воспоминания того жуткого костра посреди леса.

– Выжил ли кто-нибудь ещё из животных?

– Моя кобыла, Фиксу, – растерянно произнёс мальчик. – Она кажется вполне здоровой.

– Интересно, – задумчиво произнёс лекарь. – Я бы хотел её осмотреть.

Он спешился, привязал к столбу рысака, поравнялся с Ахти и снял с его головы прилипшее пёрышко.

– Я приехал не только за этим. Спрошу вас прямо, друзья мои: не видели ли вы двух воинов, возвращающихся со стороны северо-восточного разлома по этому тракту.

– Тут прошла целая армия, – проворчал Тойво. – А ты спрашиваешь, не видели ли мы пары воинов?

– Ты знаешь, о ком я говорю, друг.

– Знаю, бедуин. Но что-то у меня язык к нёбу прилип.

Лекарь закатил глаза, извлёк из седельной сумки небольшую баночку с мазью, кинул её Тойво. Трактирщик ловко поймал её, поглядел на свет.

– Какая-то малюсенькая. Надолго ли хватит?

– Мазь помогает? – ответил вопросом на вопрос Фархад.

Хозяин удовлетворённо кивнул.

– Как понадобится ещё, пошлёшь ко мне мальчика. А теперь говори, что знаешь.

– Кроме недобитого отряда, здесь никто не проходил. Надеюсь, ты слышал, бедуин, что в той стороне пропала целая армия?