После первых холодов хозяин собрал всех у очага и начал обсуждать, что теперь делать с чужими конями и теми немногими вещами, что оставили на хранение двое путешественников.

Тойво никто не перебивал. Не было ещё такого случая, чтобы он с кем-то обсуждал делёж оставленных постояльцами вещей. Прежде он решал этот вопрос сам: продавал кому-нибудь или забирал себе.

– Что же изменилось, миленький? – проворковала Лемпи, тоскливо глядя в окно. – Хотел продавать – так продавай.

– Думаешь, меня совесть заела? – огрызнулся Тойво. – Совесть не блоха, сама кусаться перестаёт. Меня волнует чисто практический вопрос: как сбыть зелёного конягу, который явно побывал в том аду за рекой. Свет той вспышки или туман из Чёрной Язвы исковеркали его плоть. Никто не купит такого уродца.

– Он не уродец! – воскликнул Ахти. – Это очень-очень хороший конь. Он сильный и выносливый, может нести седока без устали! Просто он немного другой…

– Так и оставь его себе! – пробурчал хозяин. – Завтра первый же отряд наёмников узнает в нём жеребца Гаспара, и тебя растянут на дыбе!

– А я скажу, что нашёл его.

Тойво махнул рукой.

– Нет, пока ещё выезжать дальше пригорка опасно. Даже в попоне. Только представь, сколько шуму будет, если этот конь попадёт в Пеньки!

– Что же нам делать?

– Ничего. Ждать, когда местный люд попривыкнет ко всем этим чудесам и перестанет гоняться за каждым гладышем с вилами. – Трактирщик хрустнул пальцами и мечтательно посмотрел в потолок. – А вот на рысаке я заработаю.

Ахти прикусил язык. Пусть и тяжело ухаживать сразу за тремя животными, но они ему нравились. Ему хотелось оставить всех!

– Впереди зима, гостей почти нет. А кормить три скотины, которые топчутся без дела в стойлах, накладно, – будто оправдываясь, проговорил Тойво. – Ну что ты скалишься, Лемпи?

– Значит, Гаспара с Цубасой ты уже похоронил?

– Вот только не надо! Они себя сами похоронили в тот день, когда отправились в гиблое место. Никто их за шиворот не тянул!

– А если вернутся?

Тойво ткнул грязным пальцем в доску, исчерченную угольными крестиками:

– Срок давно вышел. И если они не сломали шеи, лазая по расщелине, если их не сожрали какие-нибудь страховидлы, то, точно говорю, они померли от голода, так как запасы провизии взяли скудные, а в тех краях нынче ничего не растёт.

Он хлопнул себя по худым ляжкам, поднялся:

– Стало быть, решено.

– Решено, хозяин, – неожиданно отозвалась со своей лежанки Ку-Ку.

Тойво напрягся:

– Что, бабуля? Не тяни, говори. Есть возражения?

– Иди и продай рысака, хозяин. Так будет лучше.

– Лучше? Кому именно?

– Иди. Так должно случиться. Так лучше для всех.

Тойво поворчал что-то себе под нос и пошёл собирать вещи.

– Одевайся, – позвал он Ахти. – Или ты думаешь, я сам поведу этого конягу на базар?

Конь Цубасы вызвал у местных жителей Пеньков не меньшее любопытство, чем, наверное, мог вызвать изумрудный жеребец Гаспара.

Однако Тойво это не особенно радовало. Зевак с их праздными вопросами было много, а вот покупателей явно не хватало.

Да и где в Пеньках найти тех, кто купит такого красавца? Местные жители по большей части состояли из крестьян, рыбарей и охотников. Жили они в буквальном смысле в пеньках, а точнее, в гигантских пнях, оставшихся от великанских красных сосен, которых когда-то много росло в Глухолесье и по окраинам Тауруса. Предки этих людей, лесорубы древности, знали секрет спиливания огромных деревьев, древесина которых высоко ценилась и сплавлялась в большие города для строительства дворцов.

Из оставшихся пней изготовляли жилища, в которых легко могли размещаться целые семейства. Лесорубы подобно короедам долбили в дереве ход, расширяли его и получались чудесные комнаты из цельного дерева, стены которых мало того, что прекрасно защищали и грели, но ещё и обладали целебными свойствами из-за хвойного духа.