– Всё верно. Уж что, а память у тебя отменная.

«Тогда почему тесты показывают скромные результаты?», – раздумывал Гильмеш.

– И как тебе система?

– Никак, – равнодушно ответил Нейт. – Человек коль захочет найдёт лазейку, если голова варит. Насколько бы государство не было совершенным, пока есть человек можно предполагать любой исход.

– Как всегда, нейтральная позиция, – произнёс он. – А классовая система? Что думаешь о ней?

– Она логична при условии своей иллюзорности и реальности одновременно.

– Это как?..

– Она должна быть иллюзорна в том смысле, что никакого действительного статусного различия в людях нет. Оно лишь фикция, обман, чтобы держать людей в узде… чтобы они имели цель обрести статус, которого в реальном мире нет. Статус лишь абстрактное понятие, созданное для контроля обычных и вычленения особенных. Здесь уже в силу вступает реальность системы. То есть то, что люди не равны от рождения, но не по статусу, а по способностям и желаниям эти способности приобрести. Классовая система создаёт условия, в которых человеку есть куда стремиться, а не тратить талант и труд в пустую, и в которой ничего не делающие будут искусственно ограждены. Если система соблюдает эти два факта, тогда она верна. Но без учёта добродетели она станет холодной селекцией. Поэтому и моральный вопрос тоже нужно учитывать.

Гильмеш удивился подобным рассуждениям. Рассуждениями, которые отчасти перекликаются с его собственными.

– Ты любитель сочинений пророка Григория? – полюбопытствовал Гильмеш. – Ход мыслей схож.

– Я даже религиозные тексты у него не читал, не то что философские… Почему все об этом спрашивают? – озадаченно спросил. – АААЙЙ! ААА!! – завопил.

Внезапно Нейт схватился за голову. Словно гром среди ясного неба, на него напала жуткая головная боль. Он упал на постель, ворочаясь в конвульсиях. Было чувство, что его голова разрывалась на части, как нечто растерзывает его мозг, режет на кусочки тупым лезвием. Нейт кричал, ухватившись за волосы. Гильмеш запаниковал и вколол ему обезболивающие. Но оно не помогало. Исказившееся от страданий лицо Нейта, вгоняло его в ступор. Николаю приходилось видеть многих пациентов, которые точно так же бились в агонии на операционном столе. И к таким вещам он относился с нечеловеческим спокойствием, но это… отчего-то закатанные зрачки Нейта пробудили в нём необузданный страх. Они пробудили воспоминания, которые ученый спрятал глубоко внутри себя. Вскоре прибежал Гамлет. Он растормошил его, и они вместе унесли мальчика в комнату с МРТ. Нейтан продолжал кричать и брыкаться, даже фиксаторы не выдержали порыва бешенной силы и сломались.

– Что с ним?! – вопил Гамлет, уставившись в монитор.

– Это опухоль, – обеспокоенно проговорил Гильмеш. – Вколи препарат D-13! Он должен помочь. Опухоль вдруг начала разрастаться! Если не остановить, Нейт умрёт.

Гамлет принялся рыскать по шкафчикам в поисках ампулы. Когда нашёл, то всадил её в шприц, словно пулю в магазин. И после одним ловким движением вколол Нейту.

– ТЫ ВКОЛОЛ ДУША ТЕБЯ ДЕРИ?!

– ДА! – криком ответил секретарь.

Тело Нейта перестало брыкаться с прежней силой. Да и лицо разгладилось, приняв обычный спокойный вид.

– Сердцебиение и мозговая активность приходят в норму, – сказал Гамлет, следя за показателями приборов.

Бродяга вскоре утихомирился полностью. Боль постепенно отступала, и он уснул. Взрослые аж выдохнули, когда его истошный крик затих.

– Николай, – обратился Гамлет трепещущим голосом. – Взгляните-ка. Как это возможно?

Он указал ему на экран, который фиксировал изменения мозговых волн Нейта во время припадка.