Лотти раскраснелась от её слов и пошлого взгляда.

– Ты бы хоть волосы прибрала, – упрекнула Натали. – Это всё-таки твоя мама, а не абы кто.

– И твоя наставница между прочим, – отпарировала Лотти.

– Ну я то прилично одета, – на это Шарлотте было нечем возразить. – Слушай, Лотти, ты ведь заведуешь приютами, так? – аккуратно спросила. – Как ты думаешь, мы с Гришей могли бы теоритически… взять оттуда, допустим… ребенка?

Услышав это, взгляд Лотти сразу стал мокрым. Она посмотрела на неё глазами полными сочувствия. Что-то в её сердце щелкнуло. Пусть при первом знакомстве они не поладили, но общие проблемы сроднили их. За счёт них и строилась их дружба.

– О, милая, конечно же, – радостно ответила. – Без каких-либо проблем. Я всё устрою, только попроси. А Гриша он…

– Я пока не говорила с ним об этом, – отрезала она. – Но собираюсь в скором времени.

Тут толпа начала аплодировать. На паперть вышла Роза. Она произнесла благодарственную речь, в которой отметила всех, кто поучаствовал в строительстве храма, не минуя даже Григория. После она решилась зачитать отрывок из писания, получивший официальное название «Теосо́фос». Его взяли из ныне мертвых языков, лингвисты сделали смысловой перевод слова как: «Божественная мудрость». Закончив, Розалия пригласила всех на первое богослужение, составленное лично ею. Верующие ринулись в храм с улыбками на лицах. В этой суматохе Фарль успел отдать Розе письмо со словами: «Это от него».

Роза посмотрела на конверт, подписанный инициалами «Н.Ф.Г.», и задумчиво посмотрела в даль. Однако так и не решилась его распечатать, она просто положила его в карман подола.

Три года назад. 216-ый год со дня открытия пара Земли.

Пустынное племя вот уже целый месяц кочевало по бескрайним просторам Пустоши. Старейшины решились на такой отчаянный поход в поисках лучшей жизни, они оставили лагерь и отправились в путь, ведомые мальчиком Тибоном. Он был единственным, кому подчинялась неукротимая стихия, она подсказывала ему безопасный путь, указывала на узкую тропку между аномалиями, которая открывалась на миг и тут же захлопывалась. С ранних лет Тибон покидал пределы стен и уходил от них на далекие мили, всегда возвращаясь абсолютно нетронутым. Сам дух Пустоши словно оберегал его, не давал загнуться в знойные дни под палящий солнцем или замерзнуть леденящими ночами в окружении диких зверей. Волхвы предсказали ему великое будущее в день его рождения. Сказали, что юноша будет особенным: его не будет страшить смерть и не возьмёт ни один пустынный демон, и что сама Пустошь будет на его стороне. У него, и правда, было удивительное чутьё на всё, что касалось пустыни. Нейт сам лицезрел его, когда один из племени чуть не утоп в зыбучих песках, если бы не Тибон. Он шёл в первых рядах, прокладывая дорогу остальным. И ни один не сомневался, каждый ступал по его следам. Если Тибон говорил лечь, вся сотня человек тут же ложилась; говорил бежать, они бежали; скомандовал ночлег, и вся группа ставила юрты. Каркас для жилищ они носили с собой, его собирали и покрывали толстой кожей местной живности, которая хорошо защищала от ветра и держала тепло. Всякое место для кочевого лагеря, выбранное Тибоном, было безопасным, туда не захаживали демоны и не касались огненные ветра. Для кочевников это было главным. Теперь, когда они лишились стен, то фауна Пустоши представляла для них серьезную угрозу, так как в ней были такие твари, которых не брали ни нож, ни копьё.

Путь до Нового Кома составлял всего нечего. На Атмосах это расстояние можно было проехать за часа три, но бедуины шли пешком и не могли пройти его напрямик. Дорогу им преграждали не только аномальные зоны, где по поверьям жили злые духи, пожиравшие сознание человека, но и ядовитые болота, и логова демонов. Поэтому им приходилось делать огромный крюк, чуть ли не обходя всю Южную Пустошь. За этот месяц они продвинулись к поселению всего на три километра. Они могли идти несколько дней без перерыва, запрягая мулов и возя в них детей, больных, а также запасы пресной воды, вяленного мяса и опресноков. А после длительных походов набирались сил в течение двух-трёх суток, пока Тибон не разрешал идти дальше. Если была такая возможность, каждый самостоятельно добывал себе еду во время отдыха, уходя на охоту. Некоторые были настолько самоуверенны, что отправлялись без дозволения Тибона и больше не возвращались. Сейчас они поднимались по песчаным холмам, которые вскоре опускались вниз, и затем снова вздымались. Для всех этот поход был тяжелым, но ученые-антропологи переживали его с особой трудностью. Их тела не привыкли к таким нагрузкам, бедный Николас не выдерживал, поэтому часто ехал в повозке. Однако этим фактов были недовольны остальные. Из всех антропологов он оказался самым бесполезным, но несмотря на это ему давали поблажки, которых не было у других. Эйс мог ходить на охоту, Наташа неплохо готовила, а Николас только и мог, что травить байки детям про всевышнего Бога. Практической ценности от этого не было. Старейшинам уже докладывали об этом, предлагали оставить его, но на защиту всегда вставали Нейт с Тибоном. И если мнение Нейта было им не так авторитетно, то к словам Тибона они не могли не прислушаться. Уважение к его фигуре строилось не только, исходя из его умений, но и из-за его происхождения. Родители мальчика были на хорошем счету у племени, они оба дожили до преклонного возраста, состоя в совете и направляя общину.