На основе выше перечисленных исследований русские капиталисты в лице купцов различных гильдий стали приглядываться к степи с целью овладеть сокровищами, лежавшими в недрах Казахии. Среди привлекавших взоры царского правительства был и Жезказган, который своим названием указывал на то, что здесь «копали медь».
Но достать эти сокровища было нелегко. Против колониальной политики царя, основанной на изъятии казахских родовых земель, особенно луговых и пастбищных, строительства форпостов47 и крепостей, то и дело, вспыхивали антиколониальные восстания и годами продолжались национально-освободительные движения, что является нормальным и закономерным взаимоотношением между метрополией48 и ее колониями.
Сперва Емельян Пугачев в 1773 году поднял крестьян Поволжья и к ним присоединились конницы некоторых родов Малого и Среднего жузов. Продолжением этого «бунта» явилось 14-летнее национально-освободительное движение в Малом жузе 1783—1797 годов, которое возглавил глава рода байбакты Сырым Датулы. В 1836—1838 годах в Бокеевской (Внутренней) орде за оружие взялись рода во главе с Исатаем Тайманулы и Маханбетом Отемисулы.
После поражения последнего казахского хана Кенесары в десятилетней войне против России, колониальная политика царя имела в степи открытый характер. На основе строительства форпостов и военных крепостей началось интенсивное продвижение казачьих гарнизонов, а затем окрестности этих укреплений заселяли крестьяне, прибывающие из-за Урала после отмены крепостного права в 1861 году. Эти процессы явились толчком к появлению добротных русских поселений, которые впоследствии превращались в города с крупными центрами торговли между степняками и земледельцами.
Наконец, настали благоприятные времена для капиталистов, которые давно жаждали вложения своих средств в дело выкачивания дешевого сырья из недр казахской степи. С укреплением в Казахстане колониальной власти России и с прекращением сопротивления казахов, смирившихся со своим вассальным положением, сюда прибыли капиталисты в лице крупных русских купцов, которые взялись за освоение полезных ископаемых казахского края.
В середине ХІХ века с целью овладеть медными месторождениями Жезказгана в Улытау, сюда прибыл купец ІІ гильдии Никон Ушаков, который в 1848 году подписал договор о долгосрочной аренде и управлении землями от Жезказгана до Байконыра49 с бием Кожасской волости Бабыром Бокеншиулы50. Очевидно, что данный документ носил чисто формальный характер, преследуя цель установления дружеских взаимоотношений с местными баганалинцами51, так как отказать Ушакову, за которым стояла царская администрация и казачьи гарнизоны в станице Улытау52 и в крепостях Торгай и Ыргыз, Бабыр би никак не мог. Не было уже былой единой ханской опоры и военной мощи у казахов, которое присуще временам правления ханов Касыма53, Тауке54 или Абылая55. Былое могущество «туров на быстрых конях» ушло в историю.
Знакомясь с договором Бабыра Бокеншиулы и Никона Ушакова, многие исследователи обращают внимание на слишком низкую кадастровую стоимость переданных земель. Есть и такие, что указывают на факт продажи земель за бесценок. Да, 400 рублей серебром по сравнению с 260 тысячами, которые наследники Ушакова и Рязанова56 выручили от продажи Жезказгана англичанам, это, конечно, очень смешная сумма. Но позже, с объявлением всех казахских земель государственной, то есть царской собственностью по административным реформам Александра II, проведенных в 1867—1868 годах, стоимость этих земель для баганалинцев упала до нуля рублей. Поэтому, результат этой сделки необходимо рассматривать как безвыходность со стороны Бабыр бия.