Геля пожала плечами, отпивая горячий напиток. «Желательно, но не с эпохи динозавров, – подумала она. – Хоть милая старушка и у неё совсем не плохо, задерживаться надолго я не планировала».

– Начните, как Инга появилась здесь, – предложила Ангелина, – меня интересует любая информация о ней.

– Наверное, надо сказать несколько слов о семье Генриха, -проигнорировала предложение Нина Петровна, продолжая рассказ. – Здесь мы живём ещё с самого заселения. Мой отец инженером был, мосты строил, и они дружили поначалу с отцом Генриха, пока Луиза не появилась. Она сразу показала себя особой своенравной, чтобы было всё по её. А как сын у них родился, совсем перестали общаться. Она мужу помогла карьеру сделать по партийной линии, из бюро ушёл. Инженер мало получал, да постоянные командировки. Кому понравится?.. А она актриса была, в местном театре играла. Привыкла в центре внимания постоянно быть. Генрих у них поздний, болезненный ребёнок. Пришлось уйти с подмостков и заниматься сыном, по санаториям и лечебницам возила его. На море каждое лето отдыхали. Мальчик пошёл на поправку, но вскоре муж умер. Жили на его пенсию. Луиза себе никогда ни в чём не отказывала, ребёнок вырос, и теперь он стал выполнять все капризы матери. Не одну невестку из дома выжила. Я думала, Инга её приструнит, живая она была, за словом в карман не лезла. Но и её Луиза выжила. Ругались каждый день. Мимо двери идёшь – шум слышался. Всё ей не так! То посуду не ту взяла, то стол не так накрыла, то суп слишком густой, то полы плохо помыла, пыль под шкафом оставила, то рубашки мужу плохо погладила. Да, Инга не была усердной хозяйкой, но старалась поначалу, а затем перестала по дому что-либо делать. При любом удобном случаи из дома уходила. Это и понятно – с такой свекровью разве уживёшься… А когда Инга стала подговаривать Генриха переехать, у Луизы сердечный приступ случился. Но я думаю, она притворялась. Как только уехала Инга из их квартиры, мать тут же дочь своей подруги пригласила под предлогом за ней ухаживать, она медсестра в нашей поликлинике. Так и женила Генриха на ней. Хороша парочка, теперь командует обоими – и невесткой, и сыном. А Инга ещё раз появлялась здесь, но её даже в квартиру не пустили. Вот тогда я её последний раз и видела. Сказала, что поселилась в доме, на крыше которого петух крутится. Ещё пошутила, что он её защищать теперь будет. Адрес не оставила, а и зачем он мне, в гости не пойду…

– Нина Петровна, может, вам и о занятиях Инги танцами известно? – с надеждой услышать положительный ответ, спросила Ангелина.

– Знаю. Пока Инга здесь жила, постоянно говорила, ещё на представления приглашала, но я не пошла, приболела.

– Расскажите, пожалуйста, – попросила Геля, откусывая кусочек рассыпчатого печенья.

– Занималась она танцами живота, – пояснила пожилая женщина, показывая смешно: – Вот так животом крутила, и ловко у неё получалась. Один раз специально для меня станцевала свой номер. Прямо в комнате танцевала, хорошо, что просторно, есть где развернуться. Да у меня и фотография есть. На полароид Инга сфотографировала нас с ней вместе, сказала, что на память. Ты чай подливай, пей, а я пойду поищу снимок.

Геля наполнила чашку и стала рассматривать кухню. Здесь было опрятно, хоть и бедно. С любовью расставленные на полках ровно в ряд красовались чашки с блюдцами, за ними тарелки и кружки, на плите восседал пузатый чайник в цветочек. На столе – ажурная скатерть, по стенам с каждой стороны висели бра в форме лилии. А окно и балконную дверь украшали накрахмаленные занавески, связанные крючком. Белыми хлопчатобумажными нитками вывязаны корзины, полные полевых цветов.