Это Калиостро, самозванно произведший себя в графы и присвоивший еще себе бог знает какие титулы (он величает, например, себя «великим кофтом египетского масонства»), именно он придумал безумную аферу с умыканием королевского ожерелья из 629-ти бриллиантов, ту самую аферу, которая погубила и меня, принадлежащую к роду Валуа, да и всю французскую монархию.

И надо сказать, что Калиостро дирижировал этою аферою из Лиона, где поначалу находился. Но на следующий же день после того, как де Роган принес мне ожерелье (а произошло это 29-го января), Калиостро мигом явился в Париж, и спешил он недаром.

Сей мнимый граф забрал себе самые крупные, самые бесценные камни, а мне и супругу моему графу Николя де ла Мотту оставил лишь бриллиантовую мелочь, бриллиантовый мусор – истинно так!

Господи! Будь же справедливым и накажи негодяя Калиостро!

Ежели не настигнет его казнь, то пусть, по меньшей мере, он будет заживо погребен в тюремных застенках. А еще лучше, ежели настигнет его Святая Инквизация и заточит его в своих страшных подземельях.

Неисчислимые страдания жертв Калиостро неминуемо должны быть отомщены!

И вообще, этого чересчур проворного толстяка, этого маниака, страстно одержимого поиском бриллиантов, необходимо остановить, иначе он натворит еще немало бед и завлечет в свои сети еще не одно невинное существо и устроит еще не одну бриллиантовую аферу.

Должна сказать, что я сделала для себя одно открытие, и весьма неожиданное. Но чтобы сделать его, мне пришлось девять месяцев отсидеть в Бастилии.

Калиостро, чтобы заполучить новые бриллианты, готов на любое безумство, готов на преступление, готов даже на убийство!

(ПЯТЬ НИКОГДА НЕ ПУБЛИКОВАВШИХСЯ СТРАНИЦ ИЗ «ОПРАВДАТЕЛЬНЫХ МЕМУАРОВ» ГРАФИНИ ЖАННЫ ДЕ ЛА МОТТ БАРОНЕССЫ ДЕ СЕН-РЕМИ ДЕ ВАЛУА)

СТРАНИЦА ПЕРВАЯ

Я была бедна и несчастна, хотя и происхожу по прямой линии от Генриха Второго де Валуа, короля Франции.

Генрих Второй даровал своему сыну, рожденному от благородной девицы Николь де Савиньи, титул барона де Сен-Реми и поместья Фонтетт, Шателье, Ноэз, Бовуар. Я родилась в поместье Фонтетт, но дела наши находились в весьма плачевном состоянии, и вскоре все, завещанное нашему роду королем, уплыло от нас.

Супруг мой граф Николя де ла Мотт служил простым жандармом, не располагая даже сколько-нибудь приличным жильем. Я же вынуждена была жить в Париже, – все время приходилось подавать разного рода прошения.

Я надеялась, что хоть кто-нибудь обратит внимание на нищенское существование представительницы королевского рода де Валуа.

Сначала я снимала жалкую лачугу, но затем кардинал де Роган, епископ страсбургский, вняв моему ужасному положению, поселил меня в своем пустовавшем домике на Сен Клод.

Весь Париж твердил, что я являюсь любовницею кардинала, но это гнуснейшая выдумка, совершенно ничего не имеющая под собою. Де Роган принимал в моей судьбе живейшее участие из чистого человеколюбия. Признательность моя кардиналу была безмерна, но только я не представляла, как же мне отблагодарить его преосвященство. И вот представился совершенно неожиданный случай.

Сад и галерея дворца Пале-Рояль пользовались в то время среди парижан какой-то исключительной, неслыханной популярностью.

Пале-Рояль – это маленький город. Нет, это целое государство.

В саду дворца в три часа дня гулял, можно сказать, весь веселящийся Париж. И вот весною 1784-го года на одной из таких прогулок я познакомилась с Николь Леге, модисткой и дочерью инвалида.

Собственно, в Николь не было ничего замечательного, кроме одной особенности: сия модистка как две капли воды была похожа на королеву Марию-Антуанетту. И я поначалу даже решила, что передо мною переодетая королева, но вульгарность манер Николь Леге разрушила все сомнения.