Моня оглянулся. Н-да, надо признать, Татьяна Петровна никогда еще не видела его в таком состоянии. Шерсть на загривке поднялась дыбом, глаза горели нехорошим огнем.

«Взбесился», – решила Татьяна Петровна.

Моня встал и на полусогнутых лапах принялся красться в подвал. Татьяна Петровна опомнилась и, мучительно морщась и преодолевая боль в разбитой коленке, пошла следом. Далеко они не ушли: бульдог остановился, задом выбрался наверх, уселся на верхней ступеньке и вдруг завыл.

Татьяна Петровна схватилась за сердце. Никогда она не слышала такого душераздирающего воя. Она заставила себя доковылять до собаки, схватила поводок и только потом поглядела вниз.

Там лежал человек. На нем были темный плащ, синие брюки и запачканные грязью ботинки.

– Нажрутся и спят где попало, – сказала Моне Татьяна Петровна.

Однако поза мужчины показалась ей несколько неестественной.

– Эй, – позвала Татьяна Петровна, – вам плохо?

Лежащий не отозвался, зато Моня выл не переставая и выводил такие рулады, что голова у Татьяны Петровны пошла кругом и в животе заурчало от ужаса.

– Замолчи, ирод! – Она шлепнула бульдога по морде.

К ее удивлению, Моня немедленно замолчал, придвинулся ближе и прижался мокрым боком к ее ногам. Кажется, впервые в жизни он испугался.

Татьяна Петровна и сама была не в лучшей форме. Она огляделась. Увы, эта часть двора и всегда была безлюдна, а уж сегодня, в такую ужасную погоду, здесь и вовсе никого не было. Нужно было на что-то решаться.

Таща за собой упирающегося Моню, Татьяна Петровна спустилась по ступенькам и осторожно приблизилась к лежащему мужчине. Нет, этого человека она точно не знает. Он не из жильцов, и во дворе она его никогда не видела. Вблизи было видно, что мужчина приличный, никакой не бомж и не алкаш. Одет скромно, но дорого. Ботинки хоть и грязные, но итальянские, хорошей фирмы, у хозяина такие же. Опять же стрелки на брюках заглаживали не далее как вчера – уж такие вещи опытный глаз Татьяны Петровны замечал сразу.

Мужчина был солидной комплекции, можно сказать, полный. Он лежал на боку, видны были коротко стриженные курчавые волосы и синева пробивающейся щетины. Татьяна Петровна наклонилась и потрогала его за плечо. Плечо было каменным. Вообще в этом его лежании не было даже намека на движение, и Татьяна Петровна решила считать его не живым человеком, а телом. Неужели стало плохо с сердцем и он упал замертво прямо на ступеньках?

Любопытный Моня полностью освоился и сунулся вслед за ней понюхать тело.

– Не смей! – прикрикнула Татьяна Петровна.

Бульдог отскочил, и за ним потянулись следы лап, вымазанных чем-то темным. Татьяна Петровна наклонилась еще ниже, и волосы ее зашевелились от ужаса. Плащ на мужчине был не темным. От природы он был светло-серым, а темным казался из-за того, что был мокрым. Мокрым от крови.

Крови под телом натекла большая лужа. Осознав сей непреложный факт, Татьяна Петровна ахнула и выпустила из рук Монин поводок. Бульдог отпрыгнул в сторону. Татьяне Петровне стало дурно. Она оперлась рукой о перила и сейчас могла думать только о том, как бы не свалиться рядом с мертвым телом. Внезапно под другой рукой оказалось что-то мохнатое. Это что-то легонько прихватило ее руку зубами и тянуло Татьяну Петровну по ступенькам наверх. Кое-как они выползли во двор, и Моня залился лаем. Слабыми от потрясения глазами Татьяна Петровна видела, что вдали показался сантехник Васильич. Она отчаянно замахала, и Васильич свернул в их сторону. По дороге к нему присоединились дворничиха Зинаида и вездесущая генеральша Недужная.

Люди шли на помощь, и успокоенная Татьяна Петровна позволила себе лишиться чувств.