– Вам не приходилось позже встречать товарища Житина? Может, случайно видели где-нибудь?

– Нет, не видел. Слышал только, что он сбежал с реквизированными ценностями. Ну что ж, поступок для него, конечно, не очень красивый, зато весьма и весьма прибыльный.

– И какова цена его добычи?

Ювелир ещё раз внимательно посмотрел на Северианова.

– Думаю, около полумиллиона золотом. Это минимум, скорее, даже больше.

– Там было что-либо особенно ценное? Может быть, какой-либо раритет, уникальная вещь?

Семён Яковлевич поднял стрекозу на уровень переносицы, внимательно посмотрел в изумрудные глаза.

– Что Вы имеете в виду? Что может быть уникального в нашем захолустье? Бриллиантовое колье и серьги императрицы Елизаветы Алексеевны? Изумрудный перстень светлейшего князя Меншикова? Золотой кулон с голубым бриллиантом княгини Лобовой-Вейтейской? Не смешите, молодой человек! Подобное возможно встретить в столице, а уровень Новоелизаветинска – вот! – Семён Яковлевич погладил правым указательным пальцем стрекозу по голове, которая при этих словах, как показалось Северианову, расправила крылышки и даже изобразила полупоклон. – Не тщите себя надеждами! Мы все друг у друга на виду, только кажется, что каждый наособицу. Если у Исаака Либермана появятся любимые серьги государыни императрицы Екатерины Второй, то Валерий Недбайло будет точно знать, у кого и за какую сумму Исаак их приобрёл, а Миша Горяев постарается их перекупить ещё до того, как Исаак хорошенько рассмотрит чистоту бриллиантов в этих серёжках. Если алмаз «Dreamboat», по-нашему – «Голубая мечта», только сверкнёт где-то в пределах версты от городской окраины, как все уважающие себя ювелиры выстроятся в очередь у той самой версты… Нет, молодой человек, ничего раритетного не было у Житина, я, во всяком случае, в этом уверен!..

Семён Яковлевич Ливкин внезапно замолчал, словно последнее слово застряло в горле, словно он задохнулся, словно язык закупорил гортань. Дверной колокольчик резко взвизгнул испуганной дворняжкой, и в мастерской появились новые персонажи. Трое. Картина Ильи Ефимовича Репина «Не ждали». Ненаписанный роман Фёдора Михайловича Достоевского «Преступление без наказания». Новая модная картина синематографа «Смерть у порога». Или просто очередное рядовое ограбление: три откровенно бандитских личности с пистолетами и ясными как солнечный день намерениями. Сейчас должна последовать ставшая уже обыденной фраза: «Спокойно, это налёт!», сопровождаемая таким же обыденным выстрелом в потолок или в грудь человека в военной форме, то есть в грудь штабс-капитана Северианова, а затем привычное изъятие ценностей в пользу, как теперь принято говорить, деклассированного элемента.

Главарь был неимоверно красив изысканной бандитской красотой: пепельно-косая чёлка из под видавшего много лучшие времена картуза, непременнейшая золотая фикса на месте верхнего резца, ультрамариново-грязная тельняшка под снятым с какого-то подвернувшегося под лихую руку бедолаги официального сюртука и синие татуированные фаланги пальцев. Подполковник Вешнивецкий мог бы, по всей вероятности, написать с него портрет лихого человека, иллюстрацию к уголовным романам о жизни московского дна. Впрочем, подполковник Вешнивецкий, скорее всего, при виде данной красочной особи забыл бы о своих талантах живописца и поступил бы с несостоявшимся натурщиком несостоявшегося же шедевра криминальной романтики сообразно своим основным умениям. Либо выстрелил аккурат между великолепной чёлкой и золотым зубом, либо, что свидетельствовало бы о хорошем настроении подполковника и несвойственном ему либерализме, вырубил татя коротким прямым ударом, а потом связал ему руки за спиной, перетянув верёвку через горло и подвязав к согнутым ногам.