Против этого предложения выступили как германское, так и австрийское правительства. Первое считало, что этого нельзя делать, поскольку в этом случае «Польша будет изуродована до неузнаваемости подобным изменением границ, и, даже несмотря на объединение с Галицией, это станет крайне отрицательным фактором, который исключит возможность установить в перспективе нормальные и гармоничные отношения с ней»; второе опасалось того, что в Германии в этом случае появится большое количество поляков. На последнее возражение Генштаб ответил, что «последующее увеличение численности польского населения в защитном поясе является нежелательным, однако придется смириться с этим серьезным отрицательным фактором ввиду военной необходимости».

Что же касается Курляндии и Литвы, то Генштаб был противником освобождения из-под контроля Германии любой территории, занятой силой оружия. Он хотел создать на этих территориях два великих княжества, которые бы непосредственно подчинялись династии Гогенцоллернов в лице германского императора. При содействии ставки главнокомандующего Восточным фронтом и ее аппарата, а также прибалтийских баронов Курляндии Генштабу удалось добиться проведения выборов в конституционные собрания в обеих провинциях, а сейм Митавы обратился к кайзеру с просьбой принять на себя титул герцога Курляндского.

Литовцы оказались менее сговорчивыми, и в отношении их пришлось применить более жесткие методы воздействия. Сейм Вильно был кратко, грубо и жестко проинформирован принцем Изенбургом и генералом фон Фрейтаг-Лоринговеном, что если он не проголосует за независимость Литвы при одновременном объявлении Германской империи гарантом этой независимости, то Верховное командование настоит на проведении новой стратегической границы Германии по линии Ковно – Гродно– Двинск, которая рассечет Литву пополам, причем ее восточная часть будет предоставлена самой себе и брошена Германией на произвол судьбы.

Так выглядел принцип самоопределения при оговорке Михаэлиса «как я его понимаю».

5 декабря 1917 г. В Крейцнахе проходит заседание Совета Короны, на котором председательствует Верховный главнокомандующий, кайзер Вильгельм II. Император нервозен и бледен; глубоко погрузившись в кресло, он молча наблюдает за спорами и перепалкой между своими министрами и генералами. Гинденбург, с квадратным черепом, покрытым седыми волосами, напоминавший сфинкса, в течение всего совещания оставался спокойным и безучастным. Рядом с ним сидел канцлер граф фон Гертлинг, пожилой человек с седыми бакенбардами; он пытался сделать все, что мог, чтобы отстоять свою точку зрения и одновременно не перейти дорогу высшему командованию. Позже, по ходу совещания, Гинденбург и Гертлинг время от времени будут погружаться в воспоминания и размышления о былом, предоставляя возможность вести дискуссию своим подчиненным. А тем именно это и нужно было. Людендорф, с тонкой складкой маленького рта, выглядящего совершенно непропорционально на фоне массивной, выступающей вперед челюсти, со сверкающим на вороте серого полевого кителя крестом «За доблесть», высокомерно и презрительно относящийся ко всем гражданским, с недовольством смотрел на сидящего напротив него по другую сторону стола Кюльмана, немного циничного, немного самоустраненного от происходящего, умело сочетавшего обе стороны своей личности и умевшего быть одновременно и участником событий, и сторонним наблюдателем.

Конец ознакомительного фрагмента.