– Разумеется, брат мой, – отвечал Людовик 14. – Я сделаю всё, что в моих силах.

– Вы, конечно же, наслышаны о моих горестях?..

– Стыдно сказать, брат мой, – прокашлялся Людовик, – но я несведущ в таких вопросах, как политика и история. Этим занимается кардинал. Поэтому я прошу вас рассказать мне о ваших несчастьях.

Карл поведал брату о своих злоключениях.

– Вам решать, Луи, быть мне или умереть, – сказал английский король в заключение. – Мне нужен миллион или две роты ваших дворян. Вы можете оказать мне эту услугу, государь?

– Вы просите у меня денег или людей, – в отчаянии воскликнул Людовик, – но у меня нет ни того, ни другого! Я такой же король Франции, как вы – король Англии…

– Так значит…

– Всё, всё в руках кардинала! Мазарини – вот истинный король Франции!

Каллон понял, что слушать далее не имеет смысла.

– Тряпка, – презрительно процедил он и оставил комнату.

Аристокл и Аннабель уединились в комнате молодой неспящей. Близко сдвинув два кресла, они беседовали, словно давно знакомые люди – неторопливо, спокойно, порою с довольно длинными, но не становившимися от этого неловкими, паузами. После одной из таких пауз графиня д’Оранжур сказала:

– Ари… Аристокл… никак не могу привыкнуть к твоему имени… Хотя мы знаем друг друга всего сутки, мне кажется, что ты совсем не похож на Каллона. Ты совершенно другой. Я молода, и кроме вас с Каллоном не встречалась ни с одним неспящим… Впрочем, это не важно. – Она помолчала и произнесла каким-то странным доверительным тоном: – Скажи, тебе не хватает человеческого?..

Аристокл вздрогнул и посмотрел ей в глаза.

– Да. До сих пор, – не отрывая взора от удивительно зелёных глаз Аннабель, ответил он.

– Мне тоже, – неспящая не отвела взгляд.

Они подались друг к другу; их губы соприкоснулись.

– Почти как люди?.. – негромко проговорила Аннабель.

– Не считая того, что у меня лезут клыки.

– У меня тоже…

Они донага разделись. Широкая кровать без балдахина коротко скрипнула под их тяжестью.

– Ты первый…

– Аннабель… – прошептал Аристокл и медленно погрузил клыки в её белоснежную шею.

Маркиз д’Аларуа вернулся в замок под утро, недовольный и раздражённый. Он без стука вошёл в комнату подопечной и плюхнулся в одно из кресел; Аннабель и Аристокл уже были одеты.

– Как прошла августейшая встреча? – спросила неспящая.

– Как. Известно как! Если реставрация английской монархии и произойдёт, то не благодаря Людовику 14, – Каллон достал трубку и чёрный бархатный кисет с табаком. – Жалкая мокрая тряпка, а не король! И мало того, что тряпка, так ещё и…! Тьфу!

Лакедемонянин принялся набивать трубку.

– Ладно, дьявол с ними, с людьми. Пускай копошатся в собственном дерьме – предоставим мёртвым хоронить своих мертвецов, – сказал он. – Но чем займёмся мы, о мои кровососущие други? Предлагаю устроить охоту…

Аристокл и Аннабель почувствовали опасность: к замку приближалось несколько десятков человек, и отнюдь не с самыми добрыми намерениями. Неспящие переглянулись и посмотрели на старшего собрата – тот, как ни в чём не бывало, продолжал лениво набивать трубку.

– …допустим, на кабанов. Время при этом летит незаметно, доложу я вам.

– Мнится мне, Каллон, нам предстоит занятие не менее увлекательное, но не столь приятное, – подал голос де Ла Мор. – Ты ничего не чувствуешь?

– А что я должен чувствовать? – вопросительно посмотрел маркиз на графа.

– Человек сорок-сорок пять, большею частью крестьян, – пояснила графиня д’Оранжур, – направляющихся по наши падшие души.

Каллон помолчал с невозмутимым видом, а затем ударил кулаком по стоящему рядом столику с такой силой, что тот разлетелся в разные стороны на множество частей.