По взмаху руки неизвестной души.

Постичь бы закон управленья природой,

И птицам, деревьям, а также зверью,

Прогнав, всех, кто ищет богатства земные,

Отдать бы навек безвозмездно тайгу

Закружатся белки тогда хороводом,

Медведь тут заплачет, вдруг вспомнив своё,

И лоси, и зайцы, и прочая живность,

Мне скажут «спасибо» за дело моё.

Людьми опять наш парк наполнился,

Я любовался цветом глаз,

А ты, присев со мной поняла,

Судьба свела навеки нас.

Твой взгляд с шампанского наивный,

Мне стал так близок, и любим,

Ты приняла простую мысль,

Что я тебе стал не чужим.

И ты ещё к тому поняла,

Что встреч со мной не избежать,

Тебе сказало твоё сердце,

Меня смогла ты удержать.

Меня свободного повесу,

В хомут любви одела ты,

Но я конь очень расторопный,

Полный любви и доброты.

По дороге напротив посёлка,

Не спеша паренёк тихо брёл,

На окраине этой дороги,

Он вдруг саженец сливы нашёл.

И принёс его в дом свой скорее

В воду сливу нежней положил,

А когда эта слива напилась,

С краю сада её посадил.

Отошла слива та от болезни,

И красавицей стала стоять,

Полюбил паренёк её сильно,

Стал невестой своей называть.

Так росла эта слива под лаской,

Парень с нею часами болтал,

Ветку сливы, как руку невесты,

Сидя тут он всегда целовал.

Вот однажды когда спал парнишка,

То проснулся, услышав слова,

Ему девушка в ухо шептала:

«Я пришла! Я невеста твоя!»

Парень тут конечно опешил,

И сказал, ничего не тая:

«Ты же дерево! Я человек!

Иль сошла ты дровешка с ума?»

И толкнул её, и очень грубо,

Так что девушка аж головой,

Тут ударилась об угол стола,

Навсегда обретя тут покой.

В темноте парень это не понял,

И продолжил он дальше свой сон,

А на утро, проснувшись, неспешно,

Поглядел на свой сад из окон.

Все деревья стояли обычно,

Как оставил он их всех вчера,

Только слива вся высохла разом,

В эту ночь она вдруг умерла.

«Что такое? Во сне же всё было!»

Парень громко, шёл к сливе, крича,

Но не было ему в том ответа,

Он убил её сам сгоряча.

Плакал долго парнишка над сливой,

Может два или может три дня,

И не выдержав сердце разлуки,

Разорвалось его навсегда.

А нашли труп парнишки случайно,

Он лежал возле сливы сухой,

Обнимая любимую крепко,

Прижимаяся к древку губой.

Смешались дни, смешались ночи,

Понять, кто сможет мне помочь,

Ведь для других всегда понятно,

Вот это день, а это ночь.

Я их совсем не замечаю,

День с ночью некогда равнять,

Люблю и ночью я работать,

А днём вообще люблю поспать.

Видно порядок – это слово,

С которым жить я не смогу,

Я в голове лишь беспорядок,

Всегда на привязи держу.

Что мне каяться, пред кем,

Жизнь такой досталась мне,

Только душу я измаял,

Проживая в небытие.

Я терпел тогда всё это,

Так ведь выхода не было,

И однажды вдруг на картах,

Мне цыганка жизнь сложила.

Говорила: «Будешь счастлив!

И здоровым, ты всегда,

Проживёшь на этом свете

Очень многие года!»

Я цыганке той поверил,

Денег, золота ей дал,

Что она мне нагадала,

Я сполна от жизни взял.

Простым летним утром, пришёл не спеша,

Зека из тюрьмы в свой семейный очаг,

Но радости нет в глазах у жены,

И дети в печали – ведь папа им враг,

Ведь снова начнутся нетрезвые дни,

Да избиения – жестка тут рука,

Синюшные пятна на теле жены,

Голодные дни без хлеба куска.

Но стол как положено дети накрыли,

Хоть сыну двенадцать, а дочке лишь пять,

Пусть стол не богатый, но всё-таки было,

Отцу из тюрьмы пропитание подать.

Отъев со стола, не сказавши не слова,

Уставший с дороги он быстро заснул,

Настал только вечер – зека тут проснулся,

Вставая с кровати, с оскалом зевнул.

Ещё там в тюрьме ему передали,

Что верность давно жена не хранит,