– «Козлов накажу я». Господь сказал и сделал, – послышался за нашими спинами голос отца Доменика.

– Не каркай, Перси, – обернулся я. – Ведь и сам причастен к нашему стаду.

– Я по принуждению, поэтому грех не велик. Вы же со вниманием внемлете словам безбожника. Это о нём сказано в Писании: «Гибель вымышляет язык твой, как изощрённая бритва, он у тебя коварный».

– Граф, – остановил поток мудрых мыслей француз, – в нашем присутствии вам желательно оставаться Перси Хервеем, почти нашим сверстником, но ни черта не понимающем в практической жизни, а многомудрому отцу Доменику, ровеснику библейских времён, уподобляйтесь при общении с туземцами. Кстати, отправьте-ка их в джунгли за веселящим соком дерева мохуа. Отметим за вечерней трапезой прожитый в тревогах день.

Той же ночью, почуяв неладное, Великий Дада покинул нас, удалившись тайной тропой в крепость под защитой верного махрата.

Интуиция не подвела вождя. На следующий день, задолго до обеда, под стены Гоурдвар-Сикри подошёл долгожданный англичанами полк шотландцев с полковником Говелаком во главе. Это событие нам всем прибавило забот. Маркиз без устали занимался расквартированием вновь прибывших, организовав обменный жилой фонд на паях со мной. А я ревизировал конную тягу и давал советы захворавшим воинам, которые, несмотря на это, изредка выживали, создавая тем самым мне рекламу и авторитет. Отец Доменик, свободно просачиваясь в крепость как божий слуга, держал Великого в курсе всех событий. А по тому, как весь последующий день солдаты драили ружья и переодевались в чистое, можно было сделать вывод о приближении времени штурма.

Тогда-то я напрямую и спросил капитана Делузи, врачуя копыто его кобылы:

– Мистер, а не пора ли нам сделать кровопускание повстанцам?

– Завтра, дорогой Блуд, завтра на рассвете, – ответил военачальник, как-то по особому тепло глянув на меня.

Однако разговорчивость Криса мне не понравилась. Я разволновался и весь день провёл в бегах по позициям, выбирая удобное укрытие для завтрашнего боя, а подвернувшегося под руку отца Доменика немедленно отправил к вождю с донесением о самолично проведённой разведке.

В очередной раз обегая вокруг крепости, я заметил выходящего из палатки полковника Говелака и капитана Делузи. И каково же было моё удивление, когда рядом с ним я увидел своего старого знакомого. Крис доверительно беседовал не с кем иным, как с капитаном «Скитальца джунглей»!

Ничто так не сближает, как морские путешествия, поэтому я, обрадованный сверх меры, сразу же хотел броситься в объятия к Медноголовому, но вовремя остановился. Мне показалась подозрительной дружба морского волка с сухопутной крысой, а всего более то, что Хью сам не нанёс мне визит вежливости, ибо слава лекаря, бежавшая впереди меня сломя голову, без сомнения указала бы ему верный путь.

Ночью мы с Жаном провели небольшое совещание без протокола, но не найдя разумного объяснения случайной встрече наших знакомых, решили наутро держаться друг за друга, быть во всеоружии и подальше от горячих шотландцев.

Взятие осаждённой крепости штурмом является большим воинским искусством, особенно если учесть то обстоятельство, что её защитники, как правило, сами вымирают от голода и тоски, если им не мешать. Однако всякий опытный полководец знает, что таким пассивным путём славы не стяжаешь, как и не содрогнёшь любопытствующий мир отсутствием крови на полях сражений. Да и гарнизон любой крепости, оставь его спокойно отходить в мир иной, будет крайне недоволен таким поведением осаждающих. Гарнизону тоже необходимо покрыть себя славой, а не пылью веков.