Гуинплен прибыл в отряд вместе со мной, в один день. Дуремар и Хоббит на следующий день появились, а с Гуинпленом мы вместе на вертолёте прилетели. Мне ещё там, в вертушке его усмешка не понравилась – левый уголок губ чуть-чуть вверх приподнят, самую малость, но заметно. А в жёлтых глазах – иголки. Позже я узнал, что губа кверху – это у него от ранения. Пуля-дура по скуле мазнула, скользом, но какую-то мышцу зацепила, порвала напрочь. Мышцу потом сшили, а уголок губ после операции вверх подпрыгнул. Шрамик, не сказать, давнишний, не побелел ещё… Ну, губы – ладно, а глаза? Жёлтые, кошачьи. Их колючесть ранением не объяснишь. Или пуля та разрывная была, а иголочки – это осколки от неё?.. И ещё у Гуинплена левый глаз дёргается, такое впечатление – подмигивает. Ранением Гуинплен в Ираке обзавёлся. Что он там делал? В Ираке? Это не наша война!

Я его спросил. Он не ответил, а иголки в кошачьих глазах ещё острее стали.

Про Дуремара и Хоббита рассказывать почти нечего. Оба спортсмены: Дуремар – боец (то ли каратист, то ли по боям без правил, панкратион называется), а Хоббит – боксёр и пловец. Пороха оба не нюхали. Дуремар из отряда выбыл, ну и будет о нём.

Хоббит военную науку с трудом осваивает. Огневая у него неважно идёт, рукопашка и поединки с применением подручных средств лучше. А вот с силовой подготовкой проблема. Мужик-то он здоровый. И выносливый. Но, видать, сухожилия слабоваты. Хоббит чаще других с глыбой тренируется.

Японец Хоббита не любит. Оно и понятно…

Подошли к третьему перекату.

Думаете, Японец нас на финише ожидает? Хрен там! Рядом идёт, по берегу. Наблюдает, материал для раздолбона собирает. Только его не видно. Его вообще в лесу увидеть невозможно. Понацепляет на себя всякой травы, рожу грязью измажет – где ты, Япоша? Нет его. Но появиться может в любой момент, откуда не ждёшь. По берегу идти – оно тоже не прогулка. Там кусты, переплетённые лианами дикого винограда, все в колючках. Ямы, овражки, поваленные деревья, корни, трава высокая (мы по сопкам тоже нормативы бегаем, знаем). Трудно сказать, чей маршрут труднее – наш или Японца? Само собой, Японец свой маршрут до миллиметра изучил, тропу себе пробил за долгое время. Но эту тропу простому человеку ни за что не найти. Заросли, как заросли. А Японец, вернее ноги его, знают – куда нужно ступить, чтобы не запнуться, не провалиться, не упасть.

У третьего переката Рэбэ свистом приказал остановиться, но мы бы и сами остановились, если бы даже он не свистнул. Здесь Японец обычно подлянку ставил. Подлянка – специальная неожиданная помеха, каждый раз новая. То вдруг бревно, утыканное острыми шипами, на перекат вынесет, успевай уворачивайся, то вдруг трос, перетянутый по створу Вонючки, из воды резко поднимется и всех с переката сбросит, то перекат окажется перегороженным боном из колючей проволоки. Иногда комбинация подлянок. А то, бывает, ждёшь подлянку, а её нет. В этом-то ожидании подлянка и состоит.

Рэбэ Лося в хвост определил, мне взглядом страховать приказал. У Гуинплена автомат забрал, себе взял. Всю остальную его амуницию между всеми распределил. Гуинплен пошёл первым, Рэбэ с травмированным Хоббитом за ним, шагах в десяти, мы с Лосем замыкающими.

Прошли перекат. Я уже вздохнул с облегчением…

Правильно Рэбэ сделал, что Гуинплена первым послал. Когда «волна» пошла, Гуинплен от камней метров на двадцать уже отдалился, глубина средняя – по пояс. Но течение быстрое, «волна» высокая, а ухватиться не за что. Если бы не камни, нас всех у второго переката вылавливать бы пришлось. Мы к камням прилипли, как рыбы-прилипалы, как полипы – хрен оторвёшь (нас этому Японец учил)! Гуинплен удар волны грудью встречать не стал, не дурак (я бы тоже так поступил), весь воздух из лёгких выдохнул, нырнул, распластался на дне, как камбала, в каменистое дно вжался. Его, конечно, до самого переката проволокло. Но не ниже.