К моменту, когда я понял, что ошибся, было уже десять часов вечера. У меня слипались глаза, свет уличных фонарей стал сливаться со свечением габаритных огней впереди идущих автомобилей, и я едва удерживался, чтобы не уснуть. О том, чтобы вернуться на автостраду и продолжать путь на восток, даже и речи не шло. И тут мне повезло – в стояночном «кармане» я заметил свободное место. У меня был час времени, чтобы передохнуть. Я перенес Фудзи в кузов грузовичка и залез в спальный мешок.

Час пролетел мгновенно, как в бытность мою на флоте, когда я дежурил в «вороньем гнезде» и слезал оттуда с красным, обветренным лицом. Однако этого часа хватило, чтобы я проснулся достаточно бодрым и мог продолжать свой путь.

Было около полуночи, и я мог бы добраться до бунгало горчичного цвета, обещанного Трампетом, где-то часам к двум-трем, причем без особого труда. Однако стоило мне выглянуть из окна, чтобы пропустить встречный поток и выехать на автостраду, я внезапно понял, куда меня забросила судьба.

Вряд ли я когда-нибудь смогу понять – что в нашей жизни случайно, а что нет. Как выяснилось, я припарковался в одном квартале от забегаловки, где в семьдесят восьмом познакомился с Броубитером. Короче, это был бар «Выстрел в желудок».

Весной семьдесят восьмого я поссорился со своим лучшим борцом Микки Старром – по причинам, о которых не буду рассказывать, – и разорвал с ним контракт. Несколько недель после этого я варился в собственном соку в трущобах Северного Голливуда, думая, что делать дальше. Понятно, я был уже стар, к тому же у меня болела поврежденная шея, из-за чего мне пришлось расстаться с карьерой рестлера и превратиться в менеджера лет десять тому назад. На выбор оставалось два варианта: либо вообще уйти из этого бизнеса, либо найти замену Старру, чтобы поправить дела и начать зарабатывать. На все про все я положил себе месяц сроку.

К последней неделе установленного срока я бросил попытки найти новую звезду и переключился на поиски самого щедрого бармена в городе. В конце концов я набрел на «Выстрел в желудок» и познакомился с барменом, Лонгтином. Он был весь седой, хотя и намного младше меня, и только недавно стал отцом. С момента рождения дочки Лонгтин бросил пить и, как мне показалось, выставил мне дополнительную порцию бурбона, которая предназначалась ему.

В самую последнюю ночь перед концом злополучного месяца он открыл банку ананасового сока и чокнулся со мной, приветствуя мое решение: я переезжал в Тусон, чтобы быть поближе к бывшей жене. К такому решению меня подвигли бесконечные разговоры Лонгтина о своей крохотной дочке. Под парами я забывал о том, какие проблемы доставил своей бывшей, когда женился на ней, и искренне думал, что она как-никак самый близкий мне человек. Нам обоим было уже за пятьдесят. Возможно, у нее появилась новая семья – я не знал наверняка, но думал, что еще не поздно проявить к бывшей хоть каплю доброты.

Едва я объявил о том, что окончательно ухожу из рестлинга, и чокнулся с барменом, как заметил в зале Броубитера. Не скрою – поначалу меня привлекли его габариты, и моя умиротворенная виски душа впечатлилась от такого зрелища.

По обе стороны от его широкой шеи отходили два могучих плеча, напоминавшие гигантские эполеты. Даже фартук, повязанный вокруг его талии, не мог скрыть мощи тела, которое при этом выглядело не глыбой, а сгустком энергии. Он зевнул, и мне показалось, что на миг раскрылась его душа. В тот момент я подумал, что чихал и пердел этот парень с такой же душевностью. Потом он повернулся ко мне лицом, и я сразу понял, что может стать его отличительной чертой на ринге – густые, темные сросшиеся брови, проходившие через переносицу. То есть я сразу стал думать, как можно представлять его публике. Я понятия не имел, что там скрывается в глубине его черных глаз – змеи или сокровища, но это только раззадорило меня. Кошмары или благодать – я не мог понять, зато твердо понимал, что это деньги. То, что можно выгодно продать.