Мужская речь вновь занялась охотничьими историями, и про Каори больше никто не думал.

Человек, что одернул Оби, поднялся на ноги и подошел к девушке, присев рядом на сено.

– Спасибо, Искандер, – Каори посмотрела на него, поблагодарив и грустно улыбнувшись – вечно ты отпугиваешь от меня назойливых мух.

Искандер ничего не ответил, тихо посмеявшись. Он был с ног до головы в черном, от высоких сапог до длинного кейпа, на котором сбоку красовался рисунок алой розы. Вытянутое лицо с прямым высоким носом и широкие глаза. Реденькая щетина на подбородке. Он снял свою плетеную соломенную шляпу, и она осталась висеть на веревочке на шее.

– Не слушай их. Я давно заметил, что работа охотника делает людей монстрами, подобным Оби и остальным. Они словно звери. И это неизбежно, почти всегда. Не звереют лишь те, кому есть о ком заботиться, есть что терять. Но…

– Но таких почти не осталось, – договорила за него Каори, усмехнувшись и отложив винтовку в сторону – я слышала, ты обзавелся новым учеником.

Глаза Искандера блеснули. Он тяжело выдохнул и достал из внутреннего кармана из-под кейпа маленькую черно-белую фотокарточку. Каори посмотрела на нее. На фотокарточке была изображена девочка, лет пяти от роду. Она сидела в кресле с розой в руках и накрытая пледом. Маленькие глаза-бусинки со страхом смотрят в объектив.

– Это Лена. Недавно изъял малышку из семьи – Искандер улыбнулся – слышала бы ты ее вопли. Но для нее так даже лучше. Ее отец пропал во время Великой Северной войны, и теперь она постоянно упрашивает меня начать его поиски. Даже охотником ради этого решила стать… с ума сойти, пять лет, а уже такая решимость! Но пока что она все время плачет, мой предыдущий ученик рыдал по семье лет до семи, царствие ему небесное.

– Прости, я не хотела напоминать… мне… мне правда жаль, что он погиб такой смертью. Всего лишь ребенок.

Искандер посмотрел на взрослых мужчин охотников, которые весело болтали между собой о смерти.

– Кто знает, он ведь мог превратиться в них, – его голос помрачнел – он всегда говорил, что пасть от руки уникума большая честь для охотника. Кажется, я так ничему и не научил этого идиота. Что ж, надеюсь, Лена вырастет другой.

– В семье ван Розенвельдов никогда не было идиотов, Искандер.

Он ничего не ответил на это, лишь нацепил черную ткань на лицо. Каори сделала то же самое. Дышать становилось все трудней. В вагоне начал тускнеть свет, огонь был совсем рядом – шум пожара приближался. Страх окутал все вокруг, заставив человеческую речь потихоньку смолкать. Сердца охотников забились чаще, близится их конец. Большинство мертво уставились друг на друга, не произнося ни слова, и от этих лиц становилось тошно.

Искандер продолжил.

– Ну а ты? Тебе уже восемнадцать. В пору и самой учеником обзавестись.

Каори закатила глаза.

– Господи, и ты туда же! Что Марк, что Акина, теперь еще тебя не хватало. Я уже сказала, нет… рано мне еще. Да и вряд ли я вынесу изымать кого-то. Лучше всегда буду одной, мне безразличны привилегии магистров.

Искандер обхватил ее своей огромной рукой за плечи и прижал к себе, посмеявшись.

– Все так говорят. На всем Острове не найдется человека, кто не боялся бы брать ученика.

– Кто сказал, что я боюсь.

Каори неуверенно положила свою голову на его грудь. Страх стал отступать, и боль на сердце, изливающая тоску, ненадолго притупилась. Ничего ты не знаешь, Искандер… но как хорошо, что ты сейчас здесь.

– Чему я смогу обучить? – тихо проговорила она, глотая горький ком, по щеке вниз устремилась слеза, оставляя влажный след – только лишь смерти.

В этот момент общее онемение нарушилось. Золотая пасть вскочил на ноги и, откашливаясь, начал подходить к дверям вагона.