Внутри, разрываемые только пятнами фонарей, царили бедлам и разруха. Треснувшие стены с обвалившейся штукатуркой. Чересполосица колонн, некоторые из которых обвалились. Кучи битого кирпича под ногами. Сырость и затхлость, которые заменили воздух. Оживший кошмар.

И огромные пятна гари вокруг.

Элеватор что – поджигали?

Пятёрка двинулась вперёд, хаотично размахивая световыми конусами фонариков.

– Вот это обстановочка!

– Атмосферненько!

– Все ведут запись?

– А то!

Впереди великим чёрным ничто перечеркнула пол расселина. Часть перекрытия обвалилась вниз. Бомба посмотрел в пропасть.

– Я читал, что с этим элеватором связана жуткая легенда.

На его внезапно охрипший голос вдруг запищали и захлопали крыльями, и коснулись каждого омерзительной кожистой поверхностью бесчисленные летучие мыши. Пятёрка попадала на бетон. Твари безошибочно нашли выход – провал окна – и устремились наружу.

– Заткнись, – севшим голосом крикнул Медуза, ощупывая щит-маску. Вроде цела. Его жест повторила вся компания.

Алина вдруг надтреснуто рассмеялась. Вскочила, взяла короткий разбег и ласточкой перемахнула через пропасть – только крошево заскрипело под бутсами. Алина ушла в перекат, а потом вскочила и встала, разведя руки. Как циркач после смертельного акробатического номера. Софитами стали четыре фонарных луча. Они скрестились на стройной фигурке, одетой в чёрное.

– Смелее, мальчики, – звонко крикнула Алина, – Тут совсем не опасно.

Сначала прыгнул Медуза, потом – Бомба, потом – Гэндальф, а последним Олег. Он чуточку не рассчитал прыжок, не дотянул самую малость, поэтому контактная нога соскользнула с края обрыва. Торец плиты резанул ногу до колена, её ожгла резкая боль, и Олег со всего маха шлепнулся об острую грань животом. Его как дубиной перетянули. Хватая ртом воздух, парень начал медленно сползать в обрыв. Пальцы скрежетали ногтями по бетону.

Мне конец?

Предплечье перехватила сильная рука и дёрнула на себя. Плечевой сустав чуть не вывернуло. Олег пропахал пару метров пола и остался лежать под испуганные вскрики. Наконец встал на четвереньки.

Слава богу, нога не сломана. Инвалида отсюда только МЧС вытащит. А уж какой счёт потом выставит служба безголовому самоубийце – и представить страшно!

– Ничего не сломал? – спросил Медуза.

Олег кивнул. Вожак рывком поднял тряпичного Олега и придвинул к нему лицо:

– Видишь, я тебя спас. Дважды. А ты хотел меня отпустить. Там, на крыше флигеля. Ты хотел моей смерти. Выходит, ты мой должник. А я всегда плачу свои долги.

Странная фраза, сказанная шёпотом, словно прочистила Олегу мозги.

– Олег! Олег! Близбрат! Олег, ты цел? Ты не молчи! – Алина кричала. Она то обнимала, то покрывала близнеца торопливыми поцелуями. То брала его лицо в ладони. То гладила непослушные волосы.

– Я цел, сестра, – хрипло сказал Олег, – И даже ничего не поломал.

– Ну и чего стоим? – крикнул Медуза, и эхо отозвалось карканьем на его слова, – Трейсеры мы или погулять вышли? Вперед, к звёздам!

Позади остались тысячи пролетов без перил – крошащихся, с рёбрами ржавой арматуры в дырах. Позади – извилистые лабиринты с надтреснутыми простенками. Позади – коварные прямоугольные дыры в полу, которые встречались чаще, чем хотелось бы. И далеко не все из них были забраны досками.

Пятёрка была на последнем этаже, и триумф уже собирался переполнить их, а знамя их банды занять мачту флагштока на фронтоне, которую словно для незваных гостей пощадило неумолимое время.

Бомба смотрел в четырёхугольный провал, расположенный над таким же провалом на предыдущем этаже. И так до бесконечности. До самого низа.