Размечтавшийся Мишка едва не сунулся носом в землю. Лошади внезапно остановились.
– Но, черт, балуй…
Лошади рванулись и опять остановились.
Что еще там такое? Он слез с сиденья, распрямил занемевшую спину, потом, обойдя платформу, нагнулся над режущим аппаратом. Ну конечно, в зубья земли набилось.
Он терпеливо очистил руками зубья, окинул взглядом поле. Кошеница, кошеница… Ничего себе, гектара два после обеда сдул…
В воздухе парило. Мокрая рубаха льнула к телу. Над головой вились стрижи.
– А ведь, чего доброго, дождь будет, – сказал Мишка, вглядываясь в небо.
Ох уж это бабье! Работай тут с ними. Обещали сразу после обеда, а теперь часов семь, – прикинул он время по тени. Сидят где-нибудь, чешут языками.
Он поднял с поля горсть кошеницы, помял в руке. Дождь будет – вишь, и солома отмякла. Затем, скрутив вехоть, протер им мокрые спины запарившихся лошадей, поправил шлеи, пощупал под хомутами.
– Ну что, милые, уморились? – Мишка потрепал по мягким губам тяжело дышавших лошадей. – Ничего, часика через два травку щипать будем. Травка вкусная, зеленая.
«А может, не косить больше? – подумал он, опять поглядывая на небо. – Дождь зарядит – один черт пропадать».
В это время сбоку на дороге послышались голоса, затем показались и сами вязальщицы: Варвара, Марфа, Дарья, Василиса…
Плывут. И по дороге языком вертят. Ну он сейчас всыплет чертей!
– Эй, вы, уснули там! – закричал Мишка, и вдруг слова застряли у него в горле.
Из-за куста вынырнул красный сарафанчик. Дунярка… Она вприпрыжку, бойко размахивая соломенным вяслом, догоняла вязальщиц. Что это? Машет ему рукой… Сердце у него радостно забилось. Дунярка!.. Но в ту же секунду страх охватил его, и он со злостью подумал: «Размахалась. Бабы увидят – начнут кости перемывать». Он повернулся спиной к вязальщицам и начал старательно подтягивать узду на лошади. «Дурак! – раздумал Мишка. – Кого испугался? Бабья!»
Он сунул руки в карманы штанов и, приняв решительную позу, стал ждать, когда поравняются с ним женки. Покажи им, покажи, где раки зимуют!
– Вы бы еще ночью пришли! – закричал он подходившим вязальщицам.
– А ночью-то не струсишь с бабой встретиться?
– Чего плетешь? – крикнула на Варвару Марфа. – Знай, с кем шутишь.
– Ты, Марфинька, не думай. Он из молодых, да ранний. На днях идем к реке – с тобой, Дарка? – что за диво? Кавалера да барышню только что впереди видели, а повстречали – одна Дунярка. Куда девался кавалер? Смотрим, а кавалер наш сидит в ляге. Голову в землю уткнул, одна рубаха белеет. Верно говорю, Мишка?
Мишка стоял, сжимая кулаки в карманах, и ненавидящим взглядом провожал женщин, проходивших мимо него по меже.
Вдруг он с ужасом увидел: к нему по полю бежит Дунярка… Топ, топ, топ…
– Чего тебе? – прохрипел Мишка.
– Миша, знаешь чего, кино сегодня. Так ты приходи. А как кончится кино, подожди меня за клубом. Знаешь, у братской могилы. Ладно? Я завтра уезжаю.
Дунярка, доверчиво взглянув Мишке прямо в глаза, сунула ему что-то в руку:
– Это тебе… сама вышивала…
Зашуршала солома под убегающими ногами.
Мишка разжал руку. На ладони лежал крохотный, как цыпленок, пестренький платочек.
Заливаясь краской, он повертел головой: «Ну и ну, вот так штука…»
– Что, Дунярка, поговорила с дролечкой? – Это опять Варвара.
«Ну, погоди у меня, – стиснул зубы Мишка. – Тресну где-нибудь из-за угла, небось язык-то сразу покороче станет».
Глава тридцать девятая
Кончив работать, Мишка быстро выгнал лошадей на свежую отаву и, радостно крикнув им: «До завтра!» – выбежал на полевую тропинку.
Солнце уже опускалось на верхушки леса. В низинах поднимался туман.