Моя задача в том, стремленье, —
От нетерпенья сам не свой…
Согнал пинками, палкой Тучи,
Над Краем сгрудивши в загон,
За горло их схватив могуче,
От боли тех раздался стон,
Так разревелись все надрывно,
Из глаз поток что хлынул слёз…
Какая ужаса картина,
Какая ярость грозных Гроз!
Они шли строем барабанно,
Пуская молний злобу стрел!
Потоки лили беспрестанно…
И Край с того вдруг стал несмел,
Вода по грудь… Вот по макушку…
Вот‐вот в пучине сгинет он…
Устроил Зап всему ловушку,
Взъяря злорадства злобный тон.
– Уж покатаюсь я на лодке
По Краю вдоль и поперёк!
Водой полны его все глотки,
Всё захлебнётся в малый срок.
Но вновь воззвал Вос мать‐Землицу,
Чтоб прочь погибель отвела,
Её твореньям не годится
Вон сгинуть. Та и за дела!
Она забота и охрана
О чадах милых сроду ведь
С усердьем вечным беспрестанно,
Все и признательны ей впредь.
В своих глубоких очень недрах
Резервуаров ряд хранит,
Объём велик их кубометров,
А облицовка всех – гранит.
Вот в них вмещать поток и стала,
И Края радостный был вздох,
До смерти ведь уж было мало,
Уж не хватало малых крох…
И всё опять вокруг живое
Землице славу воздаёт!
Жизнь не должна ведь быть в застое,
Она сладка всему, как мёд.
И вновь счастливые вкруг лица!
Природа пышная опять.
…Но Зап вновь яр, бушует, злится,
И проклинает Землю‐мать…
Он потерпел опять фиаско,
Негодованья бесит дрожь…
– Почто Земли всё к Восу ласка,
Ах, чем ей мил он и хорош?
Тогда накрою Край я мраком,
И жизнь зачахнет вся во мгле,
Уж заживу тогда со смаком,
Край станет Мухой на игле.
И коли Солнце дышит сонно,
Пред тем, как в небе делать путь,
Зап в кознях вновь неугомонно
Опять готовит Краю жуть.
Спешит, сокрытый темнотою,
К Светилу сонному… В мешок
Его швыряет, зла тропою
Несёт, коварный чтоб шажок
Не взбудоражил ухо Края,
Швырнул в колодец: «Утони
На дне, вот радость мне какая,
Впредь благодатнейшие дни!»
Вот Край, всегда как, в срок, проснулся,
Глядь, Солнца нет, вкруг темнота…
И душам то страшней укуса,
Проблем великих маета…
Куда идти? Ни зги не видно,
Как в уйме быть полезных дел?
Вкруг мрака ярая Ехидна
И столкновенье в мраке тел,
Природа вся в оцепененье,
Всё не пускается уж в рост,
Не слышно птиц задорных пенья,
Жизнь превращается в компост…
И всё движение наощупь…
Дела все валятся из рук,
Все впали в страх, как Куры во щи,
Таких вовек не знали мук.
Уж не конец ли это света?
Вот‐вот начнётся всех психоз…
«Что делать нам?» Но нет ответа,
Хоть задан в лоб был сей вопрос.
Ревёт скотина, квохчут Куры —
Оповещение беды.
От страха нет уже культуры,
А есть уж паники ряды.
«Ау!» – кричат, как заблудившись,
И Воса кличут: «Помоги!»
А тот: «Без паники! Все тише!
Не гробьте ужасом мозги.
Врагов то козни, не Стихии.
Знать, мы должны перебороть
Моменты, злобою лихие,
Спасти вокруг всё, нашу плоть.
Светила, чую, похищенье,
Сокрытье где‐то в тайнике,
Сова в ночи имеет зренье
И видит всё, что вдалеке.
Исполни долг свой, остроглаза,
Проводником в пути мне будь
Средь мрака ярого экстаза
И укажи мне чёткий путь!»
И Вос, ведомый уж Совою,
Покинул Края твердь ворот,
Кость взявши белую с собою,
Идёт он тихо всё вперёд
И мыслит, где искать Светило,
Куда бы сам он спрятать мог?
И тут идея осветила:
– А не тайник ли то глубок?
А что глубокое на свете?
Пещера, море‐океан
И ввек подвластная Комете
Воронка, взрыва барабан
Сопровождает что паденье!
Ну, шахт вкруг нет, колодец, что ль?
Ищи его, к нему стремленье
Активно взвить, Сова, изволь.
Сова окинула всё взором,
Колодец с крышкою нашла,
И Вос во времени уж скором
К нему пришёл и за дела
Хотел приняться, заглянувши
В его глубинный тёмный край,
Как навострили Псы вдруг уши,
Его учуяв, яро в лай
Пустились мучая вон привязь!
Ведь в Стан пробрался чуждый гость.