В начале его правления Россия находилась в двусмысленном положении: культурно французская (соотношение английского и французского у Пушкина 1:3), в торговле она была привязана к Британии (торговое сальдо с Францией было всегда отрицательным). Это порождало множество дипломатических комбинаций как со знаком плюс, так и минус. Внутри страны было то же самое: сильная английская партия экспортёров противостояла условной партии импортёров (Румянцев и пр.) Этот когнитивный диссонанс Александр разруливал вручную, зато научился сам выстраивать неразрешимые противоречия для других.

Не Александр, а ещё Павел затеял Большую Игру, но, взявшись за дело слишком ретиво, быстро проиграл. Начал атаку по флангам (не только индийский поход, главное – Средиземноморье и – Мальта) и пропустил хук табакеркой. Александр перевёл бокс во французские шахматы, причём благодаря личному дипломатическому гению умел делать три хода за два противников. В обеспечение лишних ходов выдавал дипломатические же векселя, которые никогда не оплачивал. Примером является блестяще проведённое (и оконченное Николаем) «дело Греции».

Что касается Большой Игры, то агрессором выступала именно Россия, как страна более молодая и атакующая мир. Штука в том, что Англия сама была лишь немного старше и тоже ещё атаковала мир (если бы она была столь же старой, как и Рим, к которому она себя усиленно притягивает, то, скорее всего, её бы уже просто не было: с тех времён государств не сохранилось, не осталось и культур, разве что «Возрождённые», то есть привитые к сухому древу).

Ну и последнее: никаких, конечно, всамделишных тайных обществ в России не существовало (их вообще нигде не было, т. к. организовываются такие вещи сверху). Не случайно на ор недалёкого Фотия «в твоих университетах всё готово для революции» Голицын визжал: «что я могу поделать, царь сам того хотел!» А понимать было нечего: Александр делал противоположные вещи умышленно: занять беготней всех – и революционеров и консерваторов – держи друзей близко, а врагов ещё ближе. И каждый по отдельности видел в нём верного сподвижника: Фотий, Голицын, Аракчеев, Сперанский… Все тайные общества полностью контролировались Александром, более того, он сам их и создавал, утилизируя протестных дураков, сидевших на своих имениях только благодаря самодержавию и не понимавших, что пилят сук, на котором сидят.

Нужно ясно отдавать себе отчёт в том, что:

1. Александр получил власть посередине мировой войны.

2. Во время войны произошёл государственный переворот.

3. Россия воевала за свой интерес.

Эти тезисы, увы, нуждаются в разъяснении.

1. Стандартная модель крайне странно изображает войну 1792 – 1815. Её разбивают на две крупные части и множество мелких (коалиции, кампании). В многочисленных перерывах, вроде как, был мир. Делается это для того, чтобы скрыть единую мировую метавойну с крайне несимпатичными целями и средствами. Отсюда и терминология, с разных сторон: «интервенция», «революционные войны», «узурпатор», «борьба за свободу Европы»… А это был критический момент – смена мировых лидеров. Государства, проигравшие тогда борьбу за лидерство и вице-лидерство, впоследствии, хотя и поднимались на короткое время ценой неимоверных усилий и рисков авантюристической политики, пали и вышли из игры.

Суть войны всех контрреволюционных и антинаполеоновских коалиций: борьба континентальных союзников за второе место после падения Франции с пьедестала в результате ВФР. Слабо понимается также регулирующая роль Англии в том, чтобы на втором месте не оказалось