Утверждения о том, что Наполеон напал неожиданно, а Александр ахнул от такого вероломства, тоже не имеют оснований. Александр активно готовился к войне с 1810 года, а планомерно – с самого Тильзитского мира, как и Наполеон. Параллельно он увещевал Наполеона в верности, вместе с тем не терял позитивного контакта с Англией, война с которой получилась долгой и почти бескровной («бездымная война»). А вот война с Францией была плановой: матч за второе место. Проблема была – заманить французскую армию к себе в подходящее время, ибо играть на их поле было безнадёжно. Планы, разрабатывавшиеся с начала 1810 включали возможность и даже необходимость организованного отступления. Александру же приписывают целую речь перед послом Коленкуром об отступлении до Камчатки и войны обескураженных французов против климата (первая в истории угроза применения климатического оружия).

На самом деле, Александр провёл реформу армейского управления, хорошо подготовил и вооружил довольно значительную армию, создал опорные пункты снабжения по трём осям планового отступления; заключил мир с Турцией и союз со Швецией (за Бернадотом уже стояла Британия), договорился с Австрией и Пруссией, что те в полную силу воевать за Наполеона не станут, была принята программа по адаптации перебиравшихся в Россию прусских офицеров (Пруссия заключила союзный договор с Францией, множество военных ушло в отставку и перебралось в Россию), был создан Русско-Германский Легион и «Комитет по немецким делам».21 Даже с Испанией был подписан не важный для России, но психологически неприятный для Франции союзный трактат (в местечке с претенциозным названием Великие Луки). Хитроумная дипломатия (обещать всем и всё – вещи взаимно несовместимые) Александра привела к тому, что все союзники Наполеона выразили ему свою поддержку, а в итоге каналы с Австрией и Пруссией оставались открытыми всю войну, никаких враждебных деяний, кроме самых необходимых Австрия и Пруссия не предприняли. Считается ошибкой («куда смотрело царское правительство?») продажа французам бывшей в свободном доступе новейшей столистовой карты. А почему ошибка? Специально и продали, чтобы глубже зашли, вот, даже карта есть, иди-не-хочу. Купятся – не купятся: Александр выигрывал в любом случае.

Всю весну Александр и Наполеон пытались заключить мир с Англией, каждая свой. Но Англия Наполеону отказала. Простой анализ показывает, почему. Даже в случае совместной победы над Россией главным бенефициаром её стал бы Наполеон. Положение Англии и Франции в таком случае быстро выравнивалось. Выгоднее было вступить в союз с Россией, получить обратно все торговые преференции, но не воевать, предоставляя возможность странам №№2 и 3 аннигилировать друг друга как можно полнее. Победа же Александра над Францией не была столь критична, даже обогнав остальные великие державы, Россия сохраняла внушительный отрыв от лидера и на большее претендовать не могла. А Франция могла. (Как средиземноморская и океаническая держава с круглогодичной навигацией). К тому же, она привыкла быть первой. Плюс новое общество. Плюс гражданская администрация. Плюс великая культура. Плюс-минус Наполеон.

Считается, что англо-русский договор, подписанный без предварительных условий после вторжения Наполеона в Россию, был неудачей Александра (до вторжения он, как всегда, выдвигал совершенно неприемлемые и крайне завышенные требования). Но Александру был нужен именно и только союзный договор, безо всяких обременений, прежде всего, по чисто политическим мотивам: ещё раз убедить вражеские Австрию и Пруссию не слишком усердствовать в войне. Договор, снимавший все дополнительные требования к Англии, снимал одновременно английские хотелки и к России, по мнению Александра, ставившие его в подчинённое положение. Все прочие требования («голландский долг», субсидии и пр.) были для него совершенно ничтожны в свете добытого суверенитета. Самые общие контуры договора хотя и были тактически неприятны (на полгода), но стратегически развязывали ему руки в отношении Великобритании после войны, не говоря уж об остальных державах. Он выдал «кредит отказов», который впоследствии востребовал в удобный для себя момент. Впрочем, неприязнь к новому главе МИД Каслри осталась. Каслри также был зол на Александра, зная, что тот оказывал давление на регента с просьбой назначить более удобную для себя фигуру (ненавидимого Каслри Каннинга или Уэллсли, брата будущего герцога Веллингтона). Разумеется, действия держав ни в коем случае нельзя объяснять личной обидой даже самых высоких лиц, это всегда довесок. А вдобавок Александр затыкал рот внутреннему проанглийскому лобби и гарантировал себе личную безопасность в условиях отступления, неизбежного и совершенно необходимого, но раздражающего ближний круг: мы теперь с