Самурай снова кашлянул.

У Степана возникло подозрение, что он – не первая жертва некой пищевой аферы. Но когда юного журналиста пытались взять на слабо, внутри просыпался необычайно мощный дух соревнования. Степан знал свою склонность к опрометчивым поступкам в такие моменты, но ничего поделать с собой не мог.

– По рукам, – подтвердил он.

– Я сейчас сбегаю, – засуетился Фантик и легко для своего веса выскользнул из залы.

– Чревоугодник, – высокомерно подняв подбородок, изрек Самурай. – Местные монахи неподалеку даже сосисочную отгрохали, чтоб он у них соленья не таскал.

– Как же надоели эти яки. Здесь абсолютно всё из их мяса делают, – вздохнул Маньякюр. – Приходится в Нам-Цо рыбу удить.

Степан вспомнил меню закусочной в Багухармо и согласно кивнул. Ассортимент блюд из пресловутого яка удручал, и от ароматной рыбки с хрустящей корочкой он бы сейчас не отказался. Пусть даже костлявой.

– Так, – приподняв бровь, сказал Кулио. – Давайте накатим по маленькой, без фанатизма. А то у Кибби все шарниры засохнут. Викинг, плесни-ка на донышко.

Викинг плеснул. Выпили. Кулио крякнул и похвалил «чертовку».

– А ведь и впрямь чертовка, – довольно щурясь, выдохнул Маньякюр. – Маг Шу ведь наколдовал. Черт этакий, придави меня сто китов!

– Кто такой маг Шу? – спросил Степан.

Кулио указал на пустующее место и объяснил:

– Это наш девятый. Шляется где-то, скоро обещал вернуться.

Степан занервничал и оглянулся. Оказывается, здесь еще не все: есть какой-то девятый.

– Да ты не суетись, Стёпа, он заурядный чернокнижник и алкаш. Раньше за темные силы воевал, но однажды наворотил таких дел по пьяной лавочке, что пришлось на нашу сторону переметнуться.

– Так вы что, на стороне добра? – Степан обескураженно уставился на Кулио.

– А что, не похоже? – искренне удивился тот. Принялся загибать пальцы: – Тебя не съели, на кварки не расщепили, даже вшами пока не заразили. Разве мы не прелесть?

Вернулся Фантик с увесистой авоськой.

– Ну-с, приступим, – радостно воскликнул он и вывалил кучу сосисок на стол.

Бюргер подвинулся поближе, предвкушая представление. А Самурай манерно отвернулся и еле слышно выругался.

Степан решительно потер ладони, разложил сосиски ровными рядами перед собой и по команде приступил к трапезе. Первые пять штук улетели махом – его даже не особенно напрягал специфический запашок якового мяса. Следующие три прошли нормально, но уже без стартового энтузиазма. К десятой Степан проникся неприязнью не только ко всему поголовью яков Тибета, но и к Фантику в частности, мысленно приравнивая его к копытным по уровню интеллекта. Глотая последний кусочек двенадцатой сосиски, журналист решил, что так бесцеремонно воспользоваться его доверчивостью было вообще одним из самых гнусных и негуманных поступков за все время существования разумных приматов на Земле.

Сломался Степан на четырнадцатой.

– Хило, – резюмировал Фантик и разочарованно цыкнул зубом. – Давай-ка остатки сюда и дуй за добавкой, как договаривались. Тренироваться тебе надо.

Самурай усмехнулся. Степан, сдерживая рвотный позыв, честно хотел пойти за проспоренными сосисками, но подняться не сумел. Попытался встать еще раз – тщетно.

– Ладно, – заметив его мучения, сжалился изгнанный король. – Гони юани или баксы – сам схожу. Заодно сеточки в Нам-Цо проверю.

При упоминании о священном озере оживился Маньякюр:

– Я там однажды с одной русалкой местной такие шуры-муры навел…

В углу залы раздался оглушительный взрыв, и к потолку поплыли радужные пятна. Запахло озоном.

– Приперлась пьянь гаражная, – проворчал Викинг.

– Континуум. Возмущения. Микросхемы. Барахлят, – отметил Киборг.