– Деньги любит, спекулирует чем попало, – как ни в чем не бывало продолжил Кулио. – Да ты, Стёпа, наверное, уже понял. Мы же строго секретная организация, стараемся не палиться.

Он одарил пунцового арийца испепеляющим взглядом.

– Ну что ты взъелся! – не выдержал виновник рекламной акции. – Ну не буду я больше.

– А больше и не надо, идиот. Теперь только успевай ворота отворять. Тьфу в твою продажную душу! – Кулио перевел дух. – Управы на вас нет. Ладно, дальше давайте.

Степан покосился на бородатого детину, все еще не понимая, что побудило этого вышибалу так грубо поступить с его аппаратурой. Потом перевел взгляд на обломки диктофона и огорченно покачал головой. Жалко, дорогой был.

– Маньякюр, морской волк, – представился кудрявый тип с повязкой на глазу. – Приятно видеть вас в наших водах, сударь.

– На рифы не напорись, – ввинтил посрамленный Бюргер, двигая к себе тарелку с рисовой кашей. – Понаехал, блин.

– Маньякюр, – пояснил Кулио, не обратив внимания на ворчание Бюргера, – галантный, но не советую нарываться, когда не в духе.

Маньякюр встряхнул кудрями, достал пилку для ногтей и принялся ковырять ее кончиком в зубах.

В это время Бюргер попытался умыкнуть ложку каши из чужой миски, за что схлопотал подзатыльник от тихого на вид мужчины в кимоно.

– Самурай, – представился восточный мужчина. – Отчаянный.

– Какой? – переспросил Степан, решив, что ослышался.

– Отчаянный, – вкрадчиво повторил Самурай.

– Отчаялся найти равновесие во Вселенной, баланс между инем и янем, – любезно растолковал Кулио. – Это и привело его в нашу скромную тибетскую хижину.

– Я готов познать истину, – незамедлительно уточнил Самурай, поправив элегантные очки. – И я сделаю это.

Для пущей убедительности он продемонстрировал саблю весьма внушительных размеров и добавил:

– Я разрешу вечное противостояние добра и зла. Или разрушу.

– Кто бы сомневался, – проворчал Бюргер, потирая затылок.

Степан спросил:

– М-м… э-э… уважаемый господин Самурай, я раньше полагал, что воины-самураи носят катаны, а не сабли. Неужели я неправ?

– Я обрусел, – отрезал Самурай и ловко насадил на кончик лезвия огурец.

Поднялся бородатый детина в скандинавском шлеме и прогремел на всю залу:

– Викинг. Гордый Викинг.

– Моя левая рука, – представил его Кулио. – Шарахнет – мало не покажется. Но зря, в основном, не бьет. Учти.

Степан вновь покосился на расплющенный диктофон. В носу засвербело, и он чихнул.

– Братушки, можно я ему по маковке садану, а? – немедленно оживился Викинг, поднимая увесистую дубину. – Сами посудите: чихнул и не вытерся. Вторую обувь не догадался с собой захватить и стопку вон не до конца допил.

Степан съежился. Сглотнул, почувствовал предательскую дрожь в коленях. Сидеть вот так, под занесенной дубиной, было крайне неуютно.

– Викинг, это мелочи, – смилостивился Кулио. – К тому же Стёпа новичок. Он еще не знаком с перечнем твоих капризов.

Викинг опустил дубину и демонстративно отвернулся. Сделал вид, что изучает настенные часы с кукушкой. Было слышно, как он бормочет себе под нос: «Подумаешь… Бабахнул бы разок по черепушке – не убил бы, чай. Нежности какие манежности».

– Меня пока пропустим, – продолжил Кулио. – Вот моя правая рука – Киборг. Кибернетический организм, наполовину человек, наполовину машина. Друзья зовут его Кибби. Сразу предупрежу: у него мало друзей.

– А киборги разве существуют? – засомневался Степан. – Это же вроде как – фантастика.

Крепыш в кожанке крутанул на пальце пистолет, медленно снял темные очки, и Степан увидел пульсирующий красный зрачок в одном из глаз.

– Зря. Ты. Так, – жестко чеканя каждое слово, сказал Киборг.