Русская соборность особенно почиталась мыслителями так называемого славянофильского направления, именно в ней виделось великое преимущество русского народа, возносящее его над народами Европы. Но в отличие от большинства русских философов XIX века для Н. Н. Неплюева важно было не столько осознавать соборное величие русского народа, сколько созидать его. Высшее проявление храмовой соборности православного человека для него было важно распространить на все Отечество. В этом он видел проявление своей любви к России.
«Искренне и сознательно любя мое Отечество и русскую народность, я горячо желаю для них мирного преуспеяния и самобытного развития в направлении честного осуществления церковной правды. На это дело мира, единения и братолюбия готов служить самоотверженно до конца жизни под непременным условием сознания моей солидарности с церковью и государством…
Любовь к Отечеству и русской народности полагаю не в том, чтобы находить прекрасным все русское, в смысле современной русской жизнедействительности, как и любовь к церкви полагаю не в том, чтобы оправдывать рутину жизни людей, именующих себя православными, не в том, чтобы находить дурным все в укладе жизни всех иностранцев и иноверцев, а в том, чтобы, сознавая высокие качества русской души и высшую правду православия и самодержавия царя православного, способствовать стройному и честному осуществлению этих идеалов в жизни путем мирного устроения самой жизни на этих основах. Другими словами, любя Россию, желаю не оправдания ее современной жизнедействительности, а светлого преображения жизни ее путем бесконечного, самобытного прогресса.
Любовь к Отечеству заставляют меня строго порицать многие явления жизни, вносящие вредную закваску[83], элементы раздора и разложения. Так, я не могу не порицать всех тех, которые, хотя бы и из возвышенных побуждений, нарушают союз мира и любви с церковью и государством, как то делают сектанты в области религиозной и революционеры всяких оттенков, до критиканствующего либерализма включительно, в области политической. Не могу не порицать и легкомысленного преклонения нашей интеллигенции и литературы перед современной атеистическою и индивидуалистическою западноевропейскою культурой, столь противоположной по самому духу своему вере и единению в братолюбии. Не могу не порицать и грубого фанатического шовинизма, воображающего, что может внушить любовь и уважение к Отечеству хвастовством, грубою требовательностью и кулаком, вместо честного осуществления Божией правды в жизни и убеждения умов и сердец в истине этой правды, именно путем честного ее осуществления. Оставаясь верным духу мира и любви, я желаю протестовать против всего этого не путем критики зла и словопрений, а путем исповедования правды и стройного осуществления ее в жизни.
Любовь к моему Отечеству побуждает меня не к тому, чтобы противополагать интересы России интересам всех других народов, а к тому, чтобы способствовать моему Отечеству осуществить высшую правду и этим путем стать светом мира и солью земли[84] – светочем человечества. Для этого я горячо желаю ей самостоятельности и самобытности, желаю благоразумной осторожности, умеренности в отношениях с Западом, имеющим такое растлевающее влияние на современную нашу интеллигенцию, способного внести в жизнь русского народа яд атеизма, индивидуализма и дурно понятой свободы, ту вредную закваску, которая, как духовная гангрена, распыляет человечество и разъедает государственные организмы на Западе.
Любовь к Отечеству дала мне возможность оценить по достоинству отличительные качества славянского племени, которому предстоит осуществить в жизни царство любви, как англосаксы осуществили царство разума, а народы романского племени – царство ощущений. Согласно с этим я сознательно не желаю для моего Отечества ни увлечения рационализмом, ни увлечения осложняющим жизнь материальным комфортом.