Понимание и поддержку Н. Н. Неплюев находил и у членов императорской фамилии. 5 марта 1900 года, после приема у принцессы Евгении Максимилиановны Ольденбургской, он имел счастье удостоиться продолжительной аудиенции у ее императорского величества государыни императрицы Александры Федоровны, оставившей о себе неизгладимое впечатление «вдумчивым отношением к обстоятельствам русской жизни и любовью к русскому народу»[61].
И. И. Барановский, друг Н. Н. Неплюева и убежденный сторонник его дела, обратился к отцу Иоанну Кронштадскому с просьбой вступиться за православное Крестовоздвиженское трудовое братство и написать статью в его защиту. По убеждению Неплюева, этот поступок Барановского ставил в неловкое положение и отца Иоанна и братство. С одной стороны, усматривалось злоупотребление добротою уважаемого пастыря, которого просят о защите дела, ему лично совсем незнакомого. С другой стороны, само братство становилось в странную позицию, точно хотело спрятаться от нападок на него под защиту авторитетного, всеми уважаемого человека. Эти размышления заставили Николая Николаевича послать отцу Иоанну телеграмму с просьбой принять его для личных объяснений.
К большой радости Неплюева, такая встреча состоялась.
«С полковником Семенским, – вспоминал Н. Н. Неплюев, – у которого в доме я переночевал, мы пошли к ранней обедне в Андреевский собор. Меня провели в алтарь, где я и присутствовал на служении отца Иоанна. Извещенный обо мне отцом Андреем Шильдским, отец Иоанн во время чтения часов подозвал меня к себе и, благословив, сказал: “Пойдем к жертвеннику, там помолимся”. Пройдя к жертвеннику, отец Иоанн спросил: “О чем особенно помолиться?”. Я ответил: “Прошу помолиться о том, чтобы через меня воля Божия совершалась. Мне предстоит завершить устройство братства трудового, основанного мною в моем имении. Искренне желаю, чтобы все совершалось по воле Божией. Боюсь, чтобы, заботясь о будущих судьбах братства, мне не ошибаться, принимая личные желания за волю Божию”. “Вот это хорошо и, думаю, чувственно”, – сказал отец Иоанн, обнимая меня. Потом мы оба стали на колени и молились. Когда мы встали с молитвы, подошел полковник Семенский и сказал: “Прошу Вас, батюшка, после обедни пожаловать к нам, Николай Николаевич хотел бы с вами поговорить наедине”. “Приеду, друже, приеду непременно”, – ответил отец Иоанн, обращаясь ко мне и положив руку на мое плечо.
После обедни отец Иоанн действительно приехал. Нас оставили наедине. Я сказал, что мне обидно думать, что его уважаемое имя будет причастно к полемике по поводу таких статей, на которые и сам я отвечать не хочу, что для меня гораздо дороже будут его святые молитвы о братстве и обо мне. Кратко рассказав ему о затруднениях внутренних и внешних, я просил его помолиться особенно о том, чтобы Господь дал остатку верных в братстве и мне терпение, великодушие, кротость, смирение и любовь, в которых мы так сильно нуждаемся в настоящее время. Все это отец Иоанн выслушал с любовью, обнял меня и потом довольно долго говорил, утешая, ободряя и лаская меня. Не все, сказанное отцом Иоанном и что память хранит в сердце моем, я считаю себя вправе предавать гласности. Между прочим он сказал: “Пошел за Христом, нельзя, чтобы не гнали, не злословили, не ненавидели за имя Его. Радуйся тому. Это доказательство, что ты служишь делу Божию, а не делаешь дело человеческое. Терпи. Даст Бог, смягчатся сердца гонящих тебя, и тебе даст Господь и терпение, и великодушие, и кротость, и смирение, и любовь”.