При слове «Москва» оцепенелая Маша очнулась и бросилась к трио цвета хаки:

– Вы русские? Из Москвы? Слава Богу!

***

Трое путешественников уставились на Машу тремя парами удивленных глаз. Шатенистый парень даже присвистнул от удивления.

Маше и в голову не могло прийти, какое необычное впечатление она производила. Как художница, она любила красоту и часто отдавала ей предпочтение перед пользой. В эту поездку Маша взяла самые любимые наряды. Сейчас она была одета в длинный, до щиколоток, сарафан в мелкий лилово-голубой цветочек. На голове ее красовалась широкополая шляпа, украшенная лентой с тем же цветочным рисунком. С тонкой длинной шеи в несколько рядов свисало ожерелье из белых, синих и розовых бусин. В ушах покачивались длинные серьги из таких же бусин, а на тонких запястьях позванивали проволочные кольца браслетов. Примостившаяся на плече холщовая сумка была расшита стеклярусом в лилово-бело-голубой гамме. Все это художница Маша сшила и сделала своими руками по собственному вкусу в соответствии с немного старомодным стилем чеховской барышни – Мисюсь.

Машино заплаканное личико, на котором внезапная надежда боролась с унынием, было не столько красивым, сколько трогательным. Ее широко-расставленные серые глаза были оторочены кукольными загнутыми ресничками. Пикантный носик вздернут, как если бы Создатель одним щипком вытянул его из теста лица. Следом за носиком потянулась верхняя губа, да так и застыла торчащим вверх удивленным домиком. Волосы Маши – густые, блондинисто-русые, завивались беспорядочными кудряшками и создавали вокруг лица богатую декоративную раму.

Неудивительно, что все члены трио цвета хаки с интересом уставились на странное эфемерное создание, вдруг заговорившее с ними на родном языке.

– Привет! Ну да, русские, из Москвы, – ответил за всех блондинистый парень. – А ты кто такая?

– Я – Маша.

– Маша? – усмехнулся он. – Ну теперь реально все понятно! Исчерпывающая информация! Я Ник. А это, – блондин широким жестом указал на своих спутников, – наша неразлучная романтическая парочка – Любовь и Роман.

Маша на секунду отвлеклась от тяжелых переживаний и слабо улыбнулась редкостной гармонии имен. Как вежливая девочка, она заученно произнесла:

– Очень приятно познакомиться.

Шатенистый Роман с любопытством просканировал Машу с головы до ног, от купола широкополой шляпки до плоских подошв босоножек, и по-приятельски кивнул: «Аналогично!». Зато пластиковой Любови явно не понравилось внезапное вторжение в компанию молоденькой и хорошенькой конкурентки. Она раздраженно буркнула «Хай!» и демонстративно отвернулась.

– Проблемы? – продолжил расспросы Ник.

– Я потерялась!

– Уп-п-п-с! Как это «потерялась»?

Обрадованная тем, что нашлись люди, готовые хотя бы выслушать, а возможно и помочь ее горю, Маша приободрилась. Захлебываясь словами и фонтанируя эмоциями, перескакивая с пятого на десятое, она поведала новым знакомым свою оптимистическую трагедию. Или пессимистическую комедию? Или даже так – пессимистическую трагедию! Во всяком случае, Машин рассказ изобиловал словами «кошмарно», «чудовищно», «жутко», «невообразимо». Но слушатели почему-то не прониклись ужасом случившегося. Ник тер ладонью щетину и прятал в горсти усмешку, упорно задиравшую вверх уголки его губ. Роман почти открыто улыбался. Любовь же не скрывала раздражения. Она притоптывала обутой в сандалию ногой, и всем своим видом демонстрировала нетерпеливое желание быстрее покончить с задержавшим троицу препятствием.

– Так чем, ты говоришь, отвлеклась? – уточнил Ник.

– Я рисовала совершенно потрясающую игуану.