– Идите, ребятки, я вам тоже супчику налью…– улыбнулась тетя Валя,– а Ленька уже куда-то ускакал, стервец…

На столике, под окном, стоял большой приемник. Из динамиков доносился задорный голос молодой Аллы Пугачевой. Она пела веселую песенку про волшебника-недоучку.

Мы с Юркой переглянулись и направились к столу.

– Ребятки, а руки кто будет мыть? – удивилась тетя Валя.

Приятель подошел к рукомойнику, а я направился к сараю у колодца, где сейчас наверняка скрывался Леха. Между сарайчиком и саманным курятником он оборудовал небольшую нычку, прикрытую старым шифером, где втихаря от матери иногда покуривал. Я еще не успел подойти ближе, как уже почувствовал запах терпкого табачка.

Точно, там сидит, стервец!

Подкравшись ближе, я резко выскочил и вскрикнул. Леха вылупил глаза, быстро забросил дымящийся бычок в трубу и подпрыгнул как пружина:

– Идиот ты, Колчан! Еще раз так напугаешь – точно в Тишанке утоплю!

– Алексей, друг ты мой сердечный, скажи только одно, какое сегодня число?

– Двадцать второе мая с утра было. Вы что сегодня какие-то чумные?

– Так. А год значит тысяча девятьсот восемьдесят седьмой?

Леха попытался достать из трубы заныканный бычок:

– Вот зараза… только пол сигареты выкурил из-за тебя, дурака…

– Ты лучше завязывай с куревом. И с выпивкой. А когда вырастешь и женишься – про мать не забывай.

– Ну все, Колчан. Хоть ты и лучший друг моего брательника, но на фофан сегодня точно заработал!

Он привстал и подошел вплотную:

– Давай, подставляй лобешник!

Парнишка вытянул правую руку, оттягивая толстый средний палец, и тут я перехватил его запястье и резко вывернул руку вверх.

– Отпусти…– скривился Леха, он сильно дернулся, но вырваться не получилось. Я держал его крепко.

– Год. Какой сейчас год?!

– Восемьдесят седьмой… отпусти, Серый…

Я медленно ослабил и отпустил руку. Ошарашенный парнишка удивленно посмотрел на меня, потирая покрасневшее запястье:

– Ты что, на самбо начал ходить?

– Да нет. Просто живу давно. Кое-какие приемы выучил. Ты, Алексей, и правда, с куревом завязывай, а то, к едреной матери, еще сарай спалишь…

Значит 22 мая 1987 года. Две недели до трагедии, которая произойдет с моим братом Виктором и его подругой Леной. Две недели…

После обеда мы забрали свои вещички и поехали в Артемьевск.

За окном автомобиля, вдоль обочины мелькала зеленая лесополоса, даже иногда попадались густые кусты смородины, которые в начале нулевых посохли…

– Пап, а почему ты вообще решил стать водителем?– поинтересовался Юра.

– А куда мне еще со своим образованием? – усмехнулся дядя Толя.– Восьмилетку закончил и сразу в мебельный цех пошел грузчиком работать. Нас же у родителей шестеро было. Попробуй всех прокорми… А перед армией в ДОСААФе на водительские права выучился. Так вот и втянулся… Сам-то, сынок, кем хочешь стать?

– Военным.

– Дело хорошее…– усмехнулся дядя Толя и потянулся к круглой ручке автомагнитолы, настраивая волну.

« Генеральный секретарь ЦК КПСС Михаил Сергеевич Горбачев посетил сегодня Красноярск с кратким рабочим визитом…» – медленно проговорил в динамик низкий мужской баритон.

Дядя Толя еще раз крутанул ручку и нашел задорную песню из репертуара группы « АББА».

– Юрка, мне мать вчера сказала, у тебя две тройки за год выходит. По русскому и математике… А что же будет к десятому классу? С трояками тебя в военное училище точно никто не возьмет.

– Я все исправлю, пап. Обещаю, без троек год закончу.

– Так осталось всего два учебных дня.

– Слово даю.

– Во как! – покачал головой дядя Толя, но ничего не ответил.

Когда въехали в город, я заметил на торце крайней пятиэтажки большой плакат с изображением Михаила Горбачева. Внизу в глаза сразу бросилась яркая надпись: «К семидесятилетию Великой Октябрьской социалистической революции – проведем перестройку ускоренными темпами!»