– Туда ему и дорога! – рявкнул Светловский. – Черт с ним!.. А тот, другой?

– Ранен в правое плечо.

– Прекрасно! И кто же это будет?

Рундук подошел к кабриолету, сунул ствол нагана под подбородок молодому сообщнику Меченого и приподнял его голову.

– Юнец какой-то, мелкая сошка!

– Кто такой? – спросил Светловский, глядя в глаза бандиту.

– Пошел ты, легавый, куда подальше! – сплюнул тот, опуская голову, заросшую светлорусыми волосами.

Начальник Угро повернулся к нам, поглаживая пальцами крутой подбородок.

– Послушай, Данила, где стоял кабриолет, когда Меченый выпрыгнул из окна?

– Через дом от Угро.

– И как этот верзила оказался в нужное время в нужном месте?.. А?.. Ничего, разберемся. Он у нас расколется, как миленький.

ГЛАВА 4

Cкворцов повез тело Меченого в морг, а мы со Светловским доставили раненного в Угро и вызвали доктора Журкина. Поколдовав в лекарской над бандитом, он достал из его плеча пулю и перевязал бинтами. Поместив его за решетку и доложив Маркину о результатах погони, мы поднялись к себе на второй этаж. Там нас уже поджидали Карпин со Щербининым и молодая светловолосая гражданка в косынке, короткой сатиновой кофточке, простенькой юбке и черных шнурованных полуботинках. Сидя с поникшей головой на стуле, она тяжело и безутешно вздыхала.

Светловский присел за свой стол и в двух словах рассказал подчиненным о погоне. Поглядев на задержанную, он довольно потер руки.

– Так, так. Похоже, славные розыскники справились-таки с одной из поставленных задач?

– Вы, Григорий Иваныч, были правы, – начал Карпин, прочистив горло. – Идем себе по базару, ни на что особенно не рассчитываем, и вдруг слышим, как вот эта торговка, стоя впритык к молочному ряду, предлагает женщине приобрести по сходной цене хорошенькое платьице. По приметам она, та самая. Мы быстренько к ней. Гражданка, интересуемся, в чем дело? Краденным приторговываем? Она охать, слезу пустила, дескать, за что? Товар приобрела по сходной цене у каких-то заезжих людей! В общем, ахинею несет, невинную овечку из себя строит.

– Ну, и доставили ее cюда вместе со всем товаром. – Щербинин указал глазами на стопку свертков на столе начальника.

Светловский хмыкнул и развернул верхний сверток: в нем лежали женские платья с фижмами и оборками, под ними – дамские шляпки, в обитом бархатом футляре покоился набор серебряных ложек. Он встал из-за стола, подошел к окну и, переступая с пяток на носки, стал обозревать улицу.

– Карпин, Щербинин! – проговорил он чуть позже. – Вы – молодцы! От меня вам сугубая благодарность! Но почивать на лаврах нечего! Возвращайтесь на объект, у вас работы непочатый край.

Молодые «уголовные красноармейцы», так еще именовались сотрудники петродарского Угро в ту тяжелую годину, бодро поднялись на ноги и оставили кабинет. Закурив папиросу и, перемещая ее из одного конца рта в другой, Светловский сел на край стола и взглянул на задержанную торговку.

– Ваше имя, гражданка?

– Любовь Сапрыкина. Товарищ начальник, – тут же заныла она со слезами на глазах. – Невиноватая я. Подвернулась работа, почему ж не поторговать? Полгорода на базар что-то тащит для продажи.

– Торговать, гражданка Сапрыкина, никому не возбраняется. Если только товар не краденный…

– А он что, и впрямь ворованный? – удивилась девица, округлив зеленоватые глаза. – И откуда же его cперли?

– Вы мне здесь дурочку не включайте! – рявкнул Светловский да так, что Сапрыкина подпрыгнула на стуле. – Вы прекрасно знаете, что платья и серебряные ложки из обнесенной квартиры! Говорите, кто подрядил вас торговать? Не пытайтесь увиливать, иначе посадим за решетку с таким хамьем, что белого света не взвидете! Ну!..